— Скажите, Бартош, кого из композиторов вы больше всего любите?
— Моцарта, Шопена, Бетховена... Впрочем, охотно играю и современных композиторов. Я ведь мечтал стать музыкантом. Сколько раз представлял себе зал, весь в огнях... Я на сцене, гремят аплодисменты...
— Пока что звонит телефон, — прервал его майор и потянулся за трубкой. — Да-да, понял. Вы сами обнаружили?
— Да! — услышал Бартош в трубке громкий ответ. — Я был в вечернем патруле...
— Когда это было?
— В десять часов вечера, сразу же как кончился дождь. На углу Улицы Крепостных и Зонального проспекта. Женщина лежала ничком, в луже крови. Ее убили ударом ножа в спину... Рядом валялась и ее сумочка...
— Красная?
— Сумочка–то?.. Да... действительно красная, — послышался немного удивленный ответ.
— На женщине синяя блузка и белые брюки?
— Да-да... Совершенно точно, — еще более удивились на том конце провода.
— Оставайтесь на месте, — распорядился майор. — Мы немедленно выезжаем. — Потом, повернувшись к Бартошу, коротко сказал: — Едем!
Милицейская машина, даже не сигналя, мчалась по ночным улицам. Через десять минут они уже были на месте. Фотограф стал делать снимки, а врачу ничего другого не оставалось, как констатировать смерть.
— Когда это могло произойти? — спросил Жаги у врача.
— Между девятью и десятью вечера.
Бартош тем временем раскрыл сумочку: губная помада, носовой платочек, две перламутровые пуговицы, маленький кошелек с двадцатью пятью форинтами и удостоверение личности. В удостоверении была вложена квитанция о подаче заявления на заграничный паспорт.
— Добрович Яношне [1], урожденная Маргит Киш, проживает в двенадцатом районе, шоссе Конкой-Теге, дом восемнадцать, — прочел Бартош. — А где это шоссе Конкой-Теге?
— Вот вам и придется установить, — отозвался майор. — И все остальное по этому делу.
Домик на отшибе
Они ехали по карабкавшейся в гору узкой малоосвещенной улице. Миновав ресторанчик «Нормафа» и новую гостиницу, выбрались на шоссе. Сразу за шлагбаумом Пионерской железной дороги Бартош дал знак шоферу остановиться. На доме у шлагбаума висел номерной знак 12; отсюда дорога шла под уклон, но дальше снова поднималась в гору и у Чиллеберце выводила к автостоянке. Здесь они затормозили.
— Может, я пойду вместе с вами? — спросил шофер.
— На этот раз я, пожалуй, откажусь от почетного эскорта, — весело ответил младший лейтенант, но в то же время нащупал в кармане пистолет.
Дом номер восемнадцать стоял на отшибе, в глубине фруктового сада. Света в окнах не видно. Нигде ни души. Тишина. Только откуда–то издалека доносился гул самолета, да громко поскрипывал гравий под ногами. Бартошу пришло в голову, что сегодняшний случай все же не совсем заурядный; есть в нем что–то настораживающее, правда, неизвестно пока, что именно... Входная дверь была заперта. Бартош поискал звонок, но не нашел. Постучал несколько раз и, не получая ответа, стал громко барабанить в дверь.
— Кто там? — послышалось наконец.
— Милиция!
— Черт бы побрал эту милицию! — проворчал тот же голос.
Но вот дверь открылась, и в свете лампы перед Бартошем предстал переминавшийся с ноги на ногу пожилой человек.
— Вы Янош Добрович?
— Он живет в другой квартире! Вход со стороны сада, — ответил старик и, показав рукой, куда надо идти, хлопнул дверью перед самым носом следователя.
Бартош зашагал в указанном направлении, отыскал вход и, убедившись, что замок не заперт, вошел в узенькую переднюю. Зажег свет, потом нажал на ручку двери, ведущей в комнату. Постоял на пороге, всматриваясь в темноту. Он чувствовал, что здесь кто–то есть. Когда глаза привыкли к полумраку комнаты, освещенной лишь слабым светом, проникавшим из передней, Бартош увидел мужчину, лежавшего одетым на кушетке. В первый момент ему показалось, что этот человек мертв. Но когда младший лейтенант взял его за запястье, тот пошевелился.
— Кто вы такой? Кто впустил вас сюда? — спросил мужчина и, приподнявшись на кушетке, стал протирать глаза.
— Я следователь, младший лейтенант милиции Шандор Бартош. А вы Янош Добрович?
— Что вам от меня нужно?
— Хотел бы поговорить с вами.
— Сейчас, ночью?!
— Дело не терпит отлагательства.
— Предъявите хотя бы какой–нибудь документ.
Когда Бартош показал милицейское удостоверение,
Добрович снял со стула одежду и швырнул на постель, потом пригласил:
— Садитесь, пожалуйста!
Бартошу бросился в глаза беспорядок, царивший в комнате.
— У вас что же, жена не имеет обыкновения прибирать в квартире? — спросил он. — Или, может быть, ее нет дома?