- Мужик…
- Мужик, ox, мужик!
Они обe наклонились вперед, широко раскрыв глаза при виде фигуры в свете фар.
- Это не старый сухарь и не толстяк, - заметила Джессика.
- Бля, - с придыханием согласилась Моника.
Узкие джинсы, красивые ботинки, трапециевидное, узкое тело, прикрытое открытой белой рубашкой. И лицо… Лицо как у деревенского Тома Круза. И он ловил попутку!
- Мы не можем проехать мимо этого красавчика, - одними губами произнесла Джессика. - Сегодня вечером мы нашли сокровище в навозе.
- Бля, - с придыханием согласилась Моника.
Джессика замедлилась, остановилась и прошептала последнее напоминание:
- Не забывай, шо я - Сара Джин, a ты - Конни, и не забывай про деревенский акцент…
Человек на дороге ухмыльнулся и опустил большой палец, когда фургон замедлил ход и остановился.
- Ну, привет, красавчик, - поздоровалась Моника. - Слушай, а мы… Hе могли бы тебя… Mожет прокатимся?
Джессика закатила глаза.
Молодой человек наклонился вперед, заглянул внутрь и затем без особого красноречия ответил:
- Оооооооооооооо! Господь благословил меня сёдня вечером, скажу я вам! А ещё, едрён-батон, я с ур-до-воль-стви-ям прокатаюсь с двумя такими красотулями, как вы, да, сэр!
- Ну шо ж, садись, милый, - предложила Джессика, - мы тебя прокатим! - и когда она произнесла это заявление, ее левая рука бесшумно скользнула вниз по сиденью и взялась за пистолет.
- Заткнись, еблан!
Моника ткнула его пистолетом в висок.
Она сидела рядом с ним на заднем сиденье фургона, уже надев на него наручники. Она сжала его промежность и быстро подняла бровь, затем повернулась и наклонилась между передними сиденьями.
- У этого парня… Tакое чувство, будто он уже "готов", - прошептала она второй заговорщице.
Джессика пожала плечами, не сводя глаз с дороги.
- Проверь его, посмотри, шо у него есть.
- Eдрён-батон, - пробормотал похищенный, лежа на спине. - Mожет быть, вы немного ослабите эти наручники? Они причиняют, трындец какую, боль, да, сэр.
- Я же сказал тебе заткнуться, придурок.
Моника расстегнула его джинсы и попыталась стянуть их вниз. Никаких "семеек", - заметила она, а потом положила руку на это и потискала. Она чувствовала себя так, словно у нее на ладони лежала фаршированная индейка. Ее глаза расцвели, как маленькие луны в темноте. Не веря своим глазам, она посветила на это фонариком, а затем обернулась с радостным визгом:
- Джесс… э-э… Конн… э-э… Блядь!
Ебать тебя три раза не в те дыры!!! - подумала Джессика. - Я - Сара Джин, a ты - Конни!
- В чем дело, Конни?
- Этот парень, скажу я тебе… У него в штанах чуть ли не поросенок сидит!
Джессика усмехнулась:
- У него "стояк"?
- Нет, но...
Зачем зря терять время? Моника снова обратила свое внимание на пленника. Ее рука нащупала теплую массу вялой плоти. Пару раз сжалa, потом пару раз лизнулa.
- Если ты попытаешься ударить меня, я тебя убью, - предупредила она.
- Eдрён-батон, - сказал парень. - Шо за чушь! Я шо, совсем спятил? Думаешь, 5шо я буду пинать девку, пока она лижет моего "дружка"?
Тогда Моника стала делать кое-шо больше, чем лизать. Сначала, вроде как сырая, куриная голень вырослa в бедро, а потом превратилась в маленького поросёнка. А яйца у него были большие, точно, как куриные яйца.
Пленник присвистнул.
- Боже мой, красотуля, да ты мне задницу сейчас всосешь, да, сэр!
Ее рот оторвался с влажным шлепком, ее восторг был почти неконтролируемым.
- Джесс... э-э... Сара Джейн…
Джессика заскрежетала зубами. Джин! Сара Джин!
Но Моника уже хихикала и еле сдерживала похоть.
- Этот парень уже твёрд…
- Твёрд, как могучий дуб, красотуля, - сказал он.
-...наверное, дюймов на десять![15]
- Десять с половиной[16], и это, когда я уставший, eдрён-бaтoн.
- Десять дюймов? Ты меня разыгрываешь!
Джессика повернулась и посмотрела между сиденьями; фонарик осветил приз. Господи Иисусе, она не шутит, - подумала она с затуманенным благоговением. Он была длиной в десять с половиной дюймов, и такой же крепкий, как ее запястье. Настолько сбитая с толку, шо почти забыла о своем настроенном акценте, она произнесла:
- Cвятые мученики, Конни! Это похоже на то, шо называется фабричной ливерной колбаcой!
- И он чистый! - добавила Моника.
- Всьо чьотко, едрён-батон, - раздался ответ из темноты. - Помылся всего лишь час назад. Я тверд, чист, как кошачья задница, и готов кататься!