Солдат всё ещё не знал всей правды о случившемся. Не мог объяснить происходящее. Но этого не мог и Стас, иначе бы не ухватился за тонкую нить возможности – изменившаяся Кара могла дать ответы. Она обещала остановить всё это. Может, изучив её, можно найти способ…
Влад размышлял и злился. Его кулаки сжимались сами собой, но ум держал их в узде.
«Эта женщина голыми руками рвала амальгам, если попытаться причинить ей боль, она убьет людей», — так подумал Влад. А ещё он понял, что не желает вновь видеть, как остатки Кары растопчут люди в белых халатах во имя науки.
Влад глубоко вдохнул, выдохнул. Выключил терминал и покинул комнату. У него созрел план действий. Херовый, признавался он себе, но всё же план.
***
Мы проснулись. Спать в одно и то же время нам понравилось значительно больше. Продолжаем лежать без движения, оцениваем положение дел. Люди к нам не приближались, даже дверь не открывали. Но они всё это время наблюдали за нами через стекло. Три человека. Ещё около двух десятков сторожили выходы и проходы, на случай наших необдуманных действий. Лишнее.
Напряжение и тихие разговоры. Неверие и страх. Непонимание и сомнения. Вот, что ощущаю в их сердцах.
Однако люди в смотровой другие. Они жадные и любопытные. В их головах давно перевернулось понимание вещей. Те люди желают увидеть наше сопротивление, жаждут оценить силы нового для них существа.
ОН понимает их желания, ибо он тоже хочет знать предел наших возможностей. Однако страх за наши жизни перевешивает вспыхнувший азарт. Всё правильно: не место и не время. Для насилия всегда найдется свой момент. Найдутся и те, кто будут в нём нуждаться. А пока мы не видим смысла вредить. Да и зачем? Люди так хрупки, их жизни такие неловкие, их так легко сломать. Погасить, словно огонь, и ощутить на руках кровь.
Это ЕГО мысли. Они пропитаны печалью. Как и я, ОН вспоминает всё больше, и новые воспоминания приносят ему много боли.
ЕМУ жаль. Что ж, мне тоже жаль. Но мы не имеем права оплакивать НАШУ жизнь сейчас. МЫ обязаны исправить то, что натворили.
Погружаюсь в ЕГО воспоминания и понимаю, что не в состоянии понять их. Даже став наполовину ИМ, я всё ещё не ОН. Однако в душе расползается боль.
Да, МЫ вспомнили о НАШЕЙ вине.
На этой станции гибнут не только люди. Потери идут с обеих сторон.
Встаю. И сразу же поднимаю взгляд на тёмное стекло, за которым прячутся ученые. Они думают, я их не вижу, но я их ещё и слышу. Всё об их плане изучить меня на лабораторном столе, под наркозом.
Смотрю точно в глаза Стаса. Хмурюсь, поджимаю губы и складываю на груди руки. Этот мужчина нам неприятен. Из-за него мы получили больше страданий, чем должны были.
— Ваше умение вести переговоры достойно страниц в летописи, — тихо и ядовито говорю я.
— Поразительно, — отвечает он. То ли из вежливости, то ли понимая, что нас в теле двое, обращается во множественном числе: — Вы поразительны. Вы слышите нас?
— Каждое слово. Но освободите меня от восхищенных эпитетов. Мне надо поговорить с вами о деле, — а ещё удержать подальше от Влада, который уже начал узнавать правду.
— Понимаю. Я могу называть вас Карой?
— Иронично, но нет. Я не ваш палач и не судья.
Стас чуть хмурится, произнося:
— Это ваше имя.
— Нет, это не наше имя. У НАС нет имени.
— У вас, — задумчиво тянет Стас. — А если спрашивать каждого по отдельности? Вас ведь двое, верно?
— Мы не существуем по отдельности, — хмурюсь сильнее.
— А если бы могли существовать по отдельности?
Я вздрагиваю.
В воздухе мелькает горячее марево ЕГО кистей. ОН хочет обнять меня, убедить в невозможности нашего разделения. Мы вместе навсегда. Не важно, хорошо это или плохо. Единение уже аксиома для НАС.
— Мы не будем существовать по отдельности, — повторяю я и перевожу тему. — Нам нужно в лабораторию. В то место, с которого все началось.
— Зачем?
— Мы хотим помочь. Остановить процесс… — часть памяти отсутствует, но я уверена: что бы не ждало нас в лаборатории – мы справимся. Главное туда попасть.