Хмурюсь, не одобряю поведение человека. Я слаба и поэтому ОН поднимает его над землей. Мужчина дёргается в последний раз и замирает. А мы продолжаем идти вперёд, словно хищник, несущий добычу. В голове странно пусто. Кажется, мы всё ещё растеряны из-за нашего выхода из тьмы и окруживших нас странностей.
Пришлось потребовать от себя знаний. Чужих, смытых, уже забытых. Воскресить, дорисовать и использовать. Теперь я знаю, где здесь место, в котором можно помочь человеку. Однако я всё ещё не знаю, что же это за ЗДЕСЬ. Больше половины памяти стёрто. Неприятная новость.
Коридор. Множество дверей по его бокам. Красное и… чёрное. Сочетание заставило перевести взгляд на наши раны. Из них сочилось красное вперемешку с черным. Не смешиваясь и гармонируя.
Медицинский пункт был пуст. Как и везде, в нём не было окон. Но был запас крови. Какая кровь нужна человеку?
Нагнулась и лизнула огромную рану на его боку. Красное начало течь с подбородка, а внутри болезненно затянуло. Облизываюсь. Спешно возвращаю мысли на прежний лад. Нахожу в холодильнике кровь, такую же по вкусу, и делаю человеку капельницу.
Хмурюсь, вновь погружаясь в чужие знания, и снимаю с человека одежду. Перевязываю, обрабатываю раны. Делаю всё машинально, мыслями же я глубоко в себе.
Внезапно раздается новый звук. Это не сирена и не человеческий хрип, нечто ещё есть в коридорах, и оно двигается к медицинскому пункту. Крик боли, крик удовлетворения, крик желания.
Вынырнув из мыслей я бросаю перевязку незаконченной и кидаюсь к двери. Одно наше движение – и панель вырвана. А дверь загорожена широким шкафом. Сердце стучит непривычно громко и часто. Это начинает беспокоить ЕГО и он проверяет меня. Мы в порядке, просто испугались нежданного гостя.
От шума раненный человек начинает приходить в себя. Несмотря на полученные травмы, он находит силы вернуться в сознание и открыть глаза. Это приносит мне радость. Однако его взгляд, полный ужаса, делает меня грустной.
— Не подходи, — хрипит человек. Он с трудом поднимает руку и будто пытается отмахнуться, но сил едва хватает вновь не упасть в забвение. Он в поисках оружия ощупывает себя, но находит вместо кобуры повязки. Вместо ножа – нить капельницы, дарующей ему чью-то кровь. И тогда он начинает искать того, кто оказал ему помощь, но находит взглядом только нас.
Мы смотрим на него с любопытством.
Машинально складываю руки на груди и чуть наклоняю голову в бок. Такие простые телодвижения заставляют спасенного человека остолбенеть. Он ещё не верит, но спрашивает:
— Это ты… ты спасла меня?
Набираю в грудь воздуха, но понимаю, что мне тяжело ответить словами, поэтому просто киваю.
Мужчина ошеломлён. Он лихорадочно облизывает бледные губы и не сводит с меня взгляда. Его сердце стучит громко и часто, от страха за свой разум и от непонимания происходящего.
— Что происходит? — спрашивает он себя.
— Нам тоже интересно узнать это.
Я пугаюсь своего голоса сильнее, чем вжавшийся в стену человек. Голос не принадлежит мне. Он слишком холодный, пугающий и отталкивающий. Несмотря на то, что я раскрываю рот, голос будто режет грань мира откуда-то со стороны: резкий, громкий, бьющий по барабанным перепонкам. Этот голос не мог принадлежать мне. Это был ЕГО голос.
Закрываю рот руками, опасаясь желания вновь заговорить. Мы растеряны. Но я полна желания понять.
Убираю руку ото рта и пытаюсь сказать ещё что-то. Но мой рот закрывает уже ЕГО рука. Холодная, гладкая трехпалая кисть с длинными пальцами. Кисти, появившиеся из воздуха, будто марионетки на веревочках скользили в пространстве, не имея опор.
Человек издал едва ли не предсмертный хрип, увидев ЕГО кисть. Вжался в стену до боли в костях и часто задышал.
Мы видим, как плохо человеку и ещё три кисти приближаются к нему, желая опрокинуть на кровать и не дать вредить себе. Он должен успокоиться и ответить на наши вопросы. Но наше желание успокоить ведёт к противоположному результату – и мы оставляем попытки.
Плавающие в воздухе кисти трехпалых рук пропадают из видимой реальности, а я сажусь в угол в ожидании, когда человек успокоится. Мы тоже пытаемся быть спокойны. Но то существо, что ходит по коридору, заставляет тревожиться: мы не желаем встречи с ним.
Спасённый нами мужчина медленно возвращает себе самообладание. Он растерян, как и мы. Это печалит нас: возможно, человек не сможет рассказать нам больше того, что мы узнали.