— О чем ты?
— Ваше умение почувствует другого: мир, интересы, желания, надежды. Отнестись с добротой и пониманием. Вы этим обмануть чужое доверие. Люди не способны принять все перечисленное и отказаться от своего мнения ради мнения ОБЩЕГО. Не способны отказаться от себя, ради СОТВОРЕНИЯ. Люди постоянно говорят о жертвенности, но подразумевают эгоистичный альтруизм. Вы – люди! – не те, с кем ОНИ должны были встретиться. Вы этого просто не достойны.
— Я не понимаю, — Влад сжал зубы. — О чем ты?
Бросаю взгляд в сторону стекла, киваю тому, кто зашел в смотровую и отвечаю Владу:
— Тебе лучше уйти. Мы не хотим обсуждать это сейчас.
Мужчина уходит полный непонимания и сомнения.
Вновь наедине. Скребусь к НЕМУ. Неохотно, но ОН впускает. ОН прощает меня. А я прощаю его. За что? Не важно. Главное мы вновь можем действовать сообща. Его маска на моем лице, а кисти прижаты к телу.
Все будет хорошо. Мы справимся. И это не лож. Это уверенность.
Еще два часа тишины и дверь открывается впуская трех человек: Рекса, Стаса и Влада. Внутри всплывает шутка про плохой кастинг и я криво улыбаюсь. Не вижу выражение лица на маске, но, если судить по реакции людей, оно устрашающее.
На вытянутых руках самодовольного Рекса висят ограничители. Похожие на средневековые кандалы, гремят соприкасаясь металлическими наручами.
Вздергиваю бровь: вы серьезно?
— Поймите нас правильно, — говорит Стас, — людям нужны гарантии.
Звон гарантий вызывает у нас недоумение. Как такие примитивные меры могут быть гарантиями нашего ненападения? Не говорю этого в слух, но у ограничителей нет даже одного шанса сдержать нас, пожелай мы избавится от них.
Пожимаю плечами и вытягиваю руки. Ощущаю, как их сжимают объятия стали, смягченные внутри обивной. Покорно жду, когда такие же украшения оденут на ноги и протянут через все это цепи. Иллюзия средневековый расправы усиливается.
Покорно иду в треугольнике мужчин изображая пленника. В коридоре нас ждут еще шесть человек. Трое впереди, трое сзади. Все мужчины, все вооружены, на их лицах решительность палачей.
В памяти сами собой всплывают воспоминания: детство, театр, представление. Кара играла в нем жертву. И улыбалась, точно также как улыбаюсь я. Она знала: занавес упадет, и стражники вновь станут ее одноклассниками, а палач другом. Жаль, но в настоящей жизни такое маловероятно. Занавес падет, но окружающие люди могут не захотеть менять роли.
Из поворотов коридора на нас смотрят. Выжидательное, с надеждой, и горько. Кто-то сказал им о нашей силе остановить распространение амальгам. И в них разгорелась потухшая было надежда. Слабая, едва мерцающей, но такая ощутимая нами.
Мы шли в молчании, вперед по знакомому коридору. Трое разведчиков первыми, они вооружены тяжелыми пушками и сканерами. Стас чуть позади, перед нами. Влад и Рекс по бокам. Замыкают последние три человека, среди них два ученых.
Почему-то такое большое количество людей вызывает страх. Не за себя, а за них. Когда по этому пути шли МЫ с Владом, такого напряжения не испытывали. Памяти не хватает, но интуиция (похоже моя) говорит быть на стороже. Нет, не говорит. Вопит в голос!
Странно, но ОН ничего такого не ощущает. Просто напряжен сильнее обычного.
— Что-то не так?
— Похоже на то, раз ты спросил, — говорю сдвигая маску на бок головы. — Не спокойно. Но все будет хорошо.
— Каре тоже было неспокойно в тот день, — вдруг замечает Влад, — но она сказала, что все будет хорошо.
Мрачнею и сдвигаю маску обратно на лицо. Общение с людьми не идет нам на пользу. Обращаю внимание что на наш короткий разговор все люди реагируют неприкрытым любопытством. И напрягаются сильнее. Рекс даже пробует дернуть цепь, но мы не замечаем его усилий.
Надеюсь, если опасения найдут подтверждения, НАС не сочтут их источником. Сколько людей в таком случаи погибнет? Скольких в таком случаи мы успеем спасти.
Мы добры или глупы? Не бесхитростны, это да. Для НЕГО хитрить ново. Для НЕГО все человеческое ново.
ОН уже приготовил план на случай если мирно разрешить дело не выйдет. Не могу сказать, что план хорош, но он не хуже того, что придумал Влад. В любом случаи мы спасемся и, если надо, пожертвуем людьми. Мне не нравится, что ОН вдруг начал выбирать кому жить, а кому умирать. Неужели это мое тлетворное влияние? Человеческая часть которой в НЕМ быть не должно.