Влад сел в кресло и стал ждать свинью от Стаса. Что ученый замыслил подлость, солдат не сомневался. Ведь этот гад ни капельки не изменился с детства. Как и Кара, она все такая же добрая.
***
ОН лицезрел людей с разных сторон. И все, кого ОН видел, не были похожи на Кару. Не были похожи на ту, что стала часть ЕГО существа. ОН знал, что ее доброта не являлась причиной удачного слияния, но подозревал, что без душевной теплоты ничего у них не вышло бы. Однако он все еще не помнил, как им удалось слиться и почему это не удалось остальным. Почему, если они успешно начали сплавляться, почему они остановились?
ОН помнил крик. Свой душевный крик. Неужели это ОН остановил слияние и сделал их неполноценным подобием жизни?
Не может быть...
ОН искал ответы в ней, в себе, в осиротевшей зоне суждений, в других людях и не мог понять причины. А затем он вспомнил…
Было больно. От осознания вины, от легшей на плечи обязанности, от тяжелой ноши ответственности. Но ОНИ должны это принять и нести в жизнь. Ради других. Люди не были единственной расой во вселенной способной на жертвенность. В НИХ это заложила сама жизнь. Отдаваться, сливаться, дарить счастье и новую жизнь, даря свою в замен.
ОН отказался от этого. Прервал цикл жизни вручая всего себя спасению своего и чужого народа.
Начал понимать: он размышляет как человеческое существо. Как ЕГО человеческое существо которое мирно дремало в лоне разума. Такая сильная и такая хрупкая одновременно. Полная тех качеств, что не было у него ранее и тех, что он так ценил и тех что научился призирать.
Однажды ОН ее утешил, и она стала утешением для НЕГО самого.
Она проснулась.
***
Прихожу в себя. И сразу ощущаю волну ЕГО волнения. Успокаиваю. Поддерживаю. Не шевелюсь.
ОН вспомнил наше прошлое. Причину нашего удачного слияния и показывает мне эти воспоминания.
Больно. Сдерживаю слезы и не позволяю телу шевелиться, хотя хочу обнять колени, свернуться калачиком и заскулить. Ощущаю ЕГО поддержку, успокаиваюсь.
ОН прав: время скорби придет. Концентрируемся на настоящем.
Все как в прошлый раз – мы изображаем спящих. И развиваем бурную мыслительную деятельность в общей зоне суждений. Обсуждаем положение вещей и приходим к неутешительным выводам: всех не спасти; люди на станции могут быть обречены.
Упираюсь, убеждаю спасти всех. Хотя бы постараться это сделать. Получаю укор: указ на желание спасти Влада из-за принятых нами воспоминаний. Ответный укол: он знает, что ОНИ будут спасены даже если люди на станции погибнут.
НАШ внутренний монолог похож не на взвешивание решений, а на спор. Из-за разлада начинает болеть в груди. Успокаиваемся и смотрим на ситуацию свежим взглядом: люди могут спасти сами себя – им всего лишь нужно добраться до спасательных модулей. Они этого не делают из-за страха заразить амальгамами Землю.
Из воспоминаний Кары ясно: блок со спасательными модулями в случаи карантина блокируется. Значит, все что нам нужно это разблокировать тот сектор и дать возможность выжившим эвакуироваться.
План спасения людей одобрен.
А теперь стоит подумать о НАШЕМ спасении. Течь ли дальше по безумному течению или пора ему воспротивиться? Готовы ли МЫ к последствиям и в силах ли их преодолеть?
Посмотрим.
Время – эфемерная единица, от которой мы вдруг стали зависимы.
Для НЕГО она ничего не значило, для НАС стало бурным потоком, несущим вперед по ветке событий. За три дня слишком многое случилось, слишком многое стало иным. Но мы статичны, лежим неподвижно и нам больше не, о чем думать.
Стоит радоваться затишью. Тем не менее радости МЫ не испытываем. Хочется скорее завершить начатое и…, и… и закончить со всем этим.
ОН отдергивает меня. Переключает мысли на несвязанные с делом вещи.
Мы думаем о Каре. О человеческом прошлом, о его несбывшихся надеждах, о его печальном исходе.
Кара. Неплохое имя. Оно не подходит нам с точки зрения вкладываемого смысла. Мы не каратели, мы не судьи, и мы не желаем ими быть. Но почему-то это имя цепляет, как старая затисканная игрушка взгляд, пробуждает потаенные уголки памяти.
Это не моё имя и не ЕГО. Но…
«Ты не против?»
Ему нет до этого дела. У НЕГО никогда не было имени. Для таких как ОН нет нужды в подобном обозначении себя. Этой потребности не должно быть и у меня. Но…
Я примеряю на себя потертое, поношенное, подгоревшее с краем имя и ощущаю волну грусти. Не мое, но и не чужое. Пусть я выросла из него, пусть оно мне мало, пусть некрасиво смотрится, но…