Мы учимся общаться и понимать друг друга. Возможно, раньше мы этого не умели.
Напавшая на нас тварь уже не живая. Она разобрана на множество частей: органы, мышцы, конечности, шкура. Как изученная игрушка, брошенная гнить на полу.
Оно достойно эпитафии:
— Бедные, запутавшиеся в себе создания. Мне жаль вас.
Я поворачиваюсь к человеку, желая продолжить расспрашивать его, и вижу, что он в углу комнаты. Сжавшийся комок ужаса. Скальпель – плохая защита от нас. Ели бы мы хотели ему навредить, этот маленький нож не стал бы преградой.
Влад смотрит на моё лицо и неожиданно начинает смеяться. Сперва тихо, затем всё громче, и вот уже это настоящая истерика. А мы продолжаем стоять возле убитого и отпетого существа. Упиваемся безумием человека и своей победой.
Мне нехорошо.
Сгибаюсь и вновь чувствую, как из глотки льётся тьма. ЕГО кисти держат меня на ногах. Одна бездумно пытается закрыть мне рот, и я захлебываюсь. ОН спешно убирает кисть и просто держит, пока я размазываю слезы по лицу. Они чёрные. Лужа на полу слишком чёрная. Куски твари такие же чёрные.
Мне хуже.
Маска вновь сдвигается на лицо. Кисти поднимают шкаф с пола и вновь загораживают им распоротую дверь. Я в этом не участвую, уйдя в себя, уйдя в угол и задохнувшись от непонятных переживаний. ОН не желает оставаться в мире один и тоже уходит в меня.
Слышим, как человек возится в своём углу, и ощущаем его взгляд в нашу сторону. Удивляемся живучести. Удивляемся его желанию к саморазрушению – он вкалывает себе уже третий стимулятор. Всё ещё нерешительный, Влад хочет с нами поговорить.
Приходится всплывать и слушать.
— Ты меня слышишь?
— Теперь да. И я жду ответа на вопрос. Что произошло в этом месте? — бросаю красноречивый взгляд на разорванное существо.
— А я жду ответ на свой вопрос, — человек переборол страх, — ты помнишь?
Ему неприятно на нас смотреть. Вижу в глазах брезгливость, страх и едва заметную надежду. Что ему не нравится? Сдвигаю маску и вновь ощупываю свое влажное лицо. На пальцах остается чёрное. Всё тело в чёрном. Пытаюсь стереть тьму рукой. Не выходит. Резко поднимаюсь и срываю с вешалки белый халат. Превращаю его чёрный в попытках стереть с себя вязкую субстанцию. Но её слишком много. Это сводит с ума.
— Что мы должны помнить? — спрашиваю, желая отвлечься от накативших ощущений грязи на себе.
— Себя, — отвечает он.
Не думаю, что должна отвечать на этот вопрос. Как бы я не ответила о прошлом, это будет ложью. Отвечаю так:
— Я – это МЫ. Мы начали наше существование меньше трех часов назад. Мы помним все эти три часа. Я ответила на твой вопрос? Человек, солдат, Влад.
— Отлично, — Влад закрыл глаза и глубоко задышал: — Я умру, так ничего и не узнав.
— Ты не умрешь, — говорю ему уверенно, — твое тело сильное, твоя рана не так страшна, и мы помогли тебе. Зачем тебе умирать?
— А думаешь, возможно выжить, когда вся станция полна, — он указал на нас, — таких как ты!
Новая информация. Непонятная, неполноценная, неверная. Смотрю на растерзанное существо, чья кровь похожа на льющуюся из меня черноту. Лишь похожая, не такая же.
— Здесь нет таких, как мы, — в голосе неуверенность. Но в этом уверен ОН. И я повторяю уже с гордостью: — Нигде нет таких, как мы. Мы… уникальны.
Влад не верит. Но мне всё равно. Я вдруг понимаю, насколько неповторима. Насколько неповторим ОН. Насколько странно и необычно быть НАМИ. Впервые я улыбаюсь. Это не жуткая гримаса отчаяния на маске, это улыбка уверенного в себе существа.
— Расскажи мне об этих, — кисть в воздухе указывает на расчлененное существо, — неуникальных созданиях.
— Амальгамы, — сплюнул Влад. Он медлил с подробностями и заговорил, только когда заметил шевеление маски. Я тоже удивлена возможностью ЕГО лица менять выражение – оно стало изображать нетерпеливую радость, хотя на самом деле он испытывал лишь любопытство.
— Кто такие амальгамы?
— Амальгамы – ужасные ошибки. Я не ученая башка, так что не смогу всё объяснить. Но попробую. На астероиде Фора-7 лет десять назад нашли признаки жизни. Бактерии, вроде. Построили станцию с аналогичным названием и начали изучать эту пакость, — он вздохнул. — Всё пошло наперекосяк. Эта жизнь, — Влад грязно выругался, — заразила своими живыми бактериями одного из ученых! И пошло-поехало!
— Ты сказал, это было десять лет назад? Или мы не правильно понимаем? Заразила? Бактерии? Можешь объяснить получше?
Человек уже менее эмоционально и более сухо изложил факты:
— Десять лет назад нашли, и пять лет назад начали изучать эту гадость на этой станции. Заражение случилось пять лет назад. Все пять лет ученые бошки пытались остановить распространение заразы. Все пять лет эта станция была на карантине. Так понятней?