Он бросил гильзу, и его Алломантия вдавила её в крышу. Он Оттолкнулся сильнее, направляясь вверх, через вихрящийся туман. Он резко уменьшил свой вес и оттолкнулся от оконной защелки, опускаясь, чтобы суметь приземлиться прямо посередине переулка.
Со сталью, он мог видеть линии протянувшиеся к четырем фигурам находящихся впереди него. Как раз, в тот момент, когда он приземлился — мужчины, бормоча проклятия, повернулись к нему — он поднял свой Стеррион нацелив его на первого уличного головореза. У этого человека была пятнистая борода и темные, как сама ночь, глаза.
Вакс услышал женское хныканье.
Он застыл, с поднятыми руками, но не в состоянии пошевелиться. Воспоминания, которым он так тщательно ставил платину, разбили её и затопили его разум. Лизи, удерживаемую удавкой вокруг шеи. Единственный выстел. Кровь на стенах из красного кирпича.
Уличный головорез вскинул винтовку в направлении Вакса и выстрелил. Стальной пузырь едва отклонил пулю и она потянув ткань плаща Вакса, задела его ребра.
Он попытался выстрелить, но это хныканье…
Ох, Гармония, подумал он, ужасаясь над самим собой. Он опустил револьвер и выстрелил в землю, затем Оттолкнулся от пули и бросился назад, уносясь с переулка вверх.
Пули протыкали туман вокруг него. Стальной пузырь или нет, но хоть на одну пулю он должен был нарваться. Это была чистая удача, что ему удалось сохранить жизнь, после этого он приземлился на другую крышу и покатился пока не остановился, лежа за защищающей его от выстрелов стеной парапета.
Вакс задыхался, положив руку на револьвер. Идиот — подумал он про себя. Дурак. Он никогда не застывал в бою, даже когда был зеленым. Никогда. Это, однако, был первый случай, его попытки застрелить кого‑то с момента бедствия в разрушенной часовне.
Он сгорал от стыда, но стиснув зубы пополз вперед к краю крыши. Люди все еще были там. Он мог их рассмотреть получше, они собирались и готовились бежать. Вероятно, они не хотели иметь ни чего общего с Алломантом.
Он прицелился в очевидного лидера. Однако, прежде чем Вакс успел выстрелить, мужчина упал пораженный открытым огнем констеблей. Моментально переулок закишел людьми в форме. Вакс поднял стеррион к голове, глубоко дыша.
Я мог успеть выстрелить в это время, сказал он себе. Это просто был один момент, когда я застыл. Как бы не случилось снова. Он повторял это несколько раз, пока констебли вытаскивали злоумышленников по одному из переулка.
Женщины там не было. Хныканье, которое он слышал, исходило от одного из членов банды, которого подстрелили прежде, чем появился Вакс. Человек еще стонал от боли, когда его арестовывали.
Констебли не видели Вакса. Он повернулся и исчез в ночи.
Немногим позже, Вакс прибыл в Особняк Ладриан. Его резиденция в городе, его наследственный дом. Он не чувствовал, что он принадлежит ему, но пользовался в любом случае.
Величественному дому не хватало обширных земель, хотя в нем было четыре элегантных этажа с балконами и хорошим внутреннем садом. Вакс бросил монетку и перепрыгнул фасадный забор, приземлившись на крыше сторожки. Моя повозка вернулась, заметил он. Не удивительно. Они привыкают к нему; он не был уверен радоваться этому или стыдиться.
Он Оттолкнулся от ворот, которые загремели под действием веса, и приземлился на балконе четвертого этажа. Стрелок должен обучиться точности, в отличие от своего кузена Алломанта, притягивающего Железо — также известного, как Жулик. Эти же просто выбирали цель и Тянулись к нему, но они обычно при этом разбивали стену здания, делая шум. Стрелки действовали деликатнее, осторожнее и точнее.
Окно было не закрыто, он оставил его таким перед уходом. Он не предполагал встречаться с людьми в данный момент, его неудачное столкновение с преступниками напугало его. Он проскользнул в темную комнату, тихо пересек её и прислушался у двери. В коридоре было тихо. Он тихо открыл дверь, затем вышел.
В коридоре было темно, а он не был Наблюдателем, способным повышать свою чувствительность. Он опробовал дорожку с каждым шагом, стараясь не наступить на край ковра или врезаться в опору.
Его комната была в конце коридора. Он потянулся к латунной ручке пальцами в перчатке. Превосходно. Он осторожно открыл двель, ступая в комнату. Сейчас он просто откроет дверь на другую сторону своей комнаты, впустив яркий желтый свет. Вакс застыл на месте, хотя рука его быстро проникла в плащ за одним из Стеррионов.
Престарелый человек стоял в дверях, держа в руках большой канделябр. Он был одет в аккуратную черную униформу и белые перчатки. Он поднял бровь при виде Вакса.
— Ваше Величество Лорд Ладриан — сказал он — Я вижу, что вы вернулись.
— Хм… — произнес Вакс застенчиво, вынимая руку из плаща.
— Ваша ванна готова, мой лорд.
— Я не просил ванны.
— Да, но принимая во внимание Ваши ночные…развлечения, я подумал, что разумно подготовить её для Вас. Дворецкий принюхался. — Порох?
— Э, да.
— Я надеюсь мой лорд не стрелял ни в кого слишком важного.
Нет, подумал Вакс. Нет, я не мог.
Тиллаум стоял здесь, строгий, осуждающий. Он стоял не произнося ни слова, о которых, несомненно, думал: Ваксово изчезнование вызвало небольшой скандал, который еще более затруднит поиск приличной невесты сейчас. Он не сказал, что был разочарован. Он не говорил эти вещи, потому‑что он в конце концов, приличный слуга своего лорда.
Кроме того, он мог сказать все это с первого взгляда, в любом случае.
— Должен ли я подготовить письмо с извинениями Леди Цетт, мой лорд? Я полагаю, что она будет ожидать, учитывая то, что вы отправились один Лорд Стантон.
— Да, это было бы хорошо — сказал Вакс. Он опустил пальцы за пояс, чувствуя пузырьки с металлом, револьверы на каждом бедре и вес дробовика прикрепленного к внутренней стороне плаща. Что я делаю? Я веду себя, как дурак.
Он неожиданно почувствовал себя, как то чрезмерно, по ребячески. Покинуть вечеринку, что бы уйти патрулировать город, высматривая преступления? Что неправильно с ним?
Он чувствовал, что пытается вернуть что‑то. Часть человека, которым был он до смерти Лизи. Он знал, в глубине души, что у него могли быть проблемы стреляя сейчас и теперь хотел доказать обратное.
Он не смог этого доказать.
— Мой лорд — сказал Тиллауме, ступая ближе.
— Ты можешь.
— В городе есть большее количество констеблей — сказал Тиллауме. — И они вполне справляются со своей работой. Наш дом, однако, имеет лишь одного великого лорда. Тысячи нуждаются в Вас, сэр. — Тилларуме кивнул головой в знак уважения и отправился зажигать некоторые свечи в спальне.
Слова дворецкого были правдой. Дом Ладрианов был одним из самых могущественным в городе, по крайней мере исторически. В правительстве Вакс представлял интересы всех людей нанятых работать на дом. Правда, они имеют представителей выбранных голосованием от своей гильдии, но был Вакс, от которого они зависили больше всего.
Его дом был на грани банкротства, богатый потенциально, за счет холдинговых компаниях, и рабочих, но беден в наличных деньгах и связях, из‑за глупости дяди. Если Вакс не сделает что‑то, что изменит ситуацию, это может привести к потери рабочих мест, бедности и краху, так как другие дома атаковали его холдинги и воспользовались долгами, не оплаченными.
Вакс провел большими пальцами вдоль Стеррионов. Констебли справились с теми уличными головорезами просто великолепно, он признался себе. Они не нуждаются во мне. Этот город не нуждается во мне, как и Везерлинг.
Он пытался зацепиться за свое происхождение. Он не был больше тем персонажем. Он не мог им быть. Но люди нуждались в нем для чего‑то еще.
— Тиллауме — сказал Вакс.
Дворецкий отвернулся от свечей. В особняке не было электрических светильников еще, хотя рабочие приходили, что бы установить их в ближайшее время. Часть, за которую дядя заплатил перед смертью, вернуть деньги Вакс уже не мог.