Я вытерла глаза краем рукава, а затем встала и зажгла свечу, чтобы изучить степень урона, нанесенного шали. Цветы, которые я рисовала весь день, расплылись. Даже если их промокнуть, дизайн все равно будет испорчен. Единственный способ скрыть ущерб – это начать заново, может, вышить что-нибудь поверх пятна от чая и размазанной краски. Сложная задача, учитывая, что для ее выполнения осталась всего одна ночь.
Сев со скрещенными ногами, я вздохнула, достала пергаментную бумагу и начала устало рисовать набросок.
«Не спи!»
Прислонив голову к стене, мысленно дала себе клятву, что сделаю лишь небольшой перерыв. Но когда я моргнула, свеча уже догорела, расплывшись восковой лужицей.
– Демоново дыханье! – выругалась я. Должно быть, я уснула.
Я зажгла еще одну свечу и посмотрела на луну, чтобы понять, сколько времени было утеряно.
Виски пульсировали, голову наполнил низкий гул.
Потянувшись к узелку, я начала копаться в поисках игл и нитей, но тут мои пальцы нащупали ручки папиных ножниц. «Странно». Мне казалось, что я спрятала их под матрас.
Я достала их вместе с остальными инструментами. Но что толку от ножниц, когда моя шаль испорчена?
«Успокойся. Что ты делаешь, когда попадаешь в такие ситуации? Определенно не паникуешь и не совершаешь новые ошибки. Ты успокаиваешься. Идешь на прогулку».
Прихватив фонарик, я вернулась в Зал Высшего Прилежания. Он опустел, и теперь у меня появилась возможность рассмотреть творения своих конкурентов. Драпировка мастера Бойеня была превосходной, бисероплетение мастера Гарада – изысканным. Лонхай вышил лебедя и деревья вокруг него – работа достаточно прекрасная, чтобы назвать ее произведением искусства. А Иньди впечатлил меня тем, что расшил практически всю шаль.
Послышался шорох страниц блокнота – слишком трепетный, чтобы его вызвал ветер. Встревожившись, я отложила его и подошла к ближайшему окну.
«Никаких призраков. Просто птица».
Вздохнув, я поставила фонарик на стол и начала вышивать.
Гул в голове усилился. Я опустила взгляд, почувствовав странную дрожь у бока. Поначалу казалось, что она исходит от ножниц, но это было невозможно, так что я ее проигнорировала.
А затем они засияли.
Я просто хотела отрезать свободную ниточку, но обнаружила, что не могу выпустить ножницы из рук. Внезапно в моем разуме возник образ законченной шали – прямо как я ее нарисовала. Но добиться такого результата за оставшиеся несколько часов было невозможно.
«Ты все сможешь», – заверил меня голос. Мой, но только более уверенный.
Ножницы скользнули по шали, будто завладев моей рукой. Невидимые нити восстановили урон, нанесенный водой, даруя ткани новую жизнь, а цвета из баночек с краской впитались в шелк, в то время как размазанные пятна растворились и рассеялись, пока не вернулся первоначальный рисунок.
Как бы невероятно это ни звучало, ножницы не только резали, но и вышивали. Тонкие серебристые лезвия рассекали и собирали нити с вышивальным шелком, выплясывая на ткани, вышивая замысловатые цветы, птиц, деревья и горы с точностью и элегантностью.
С магией.
Магией, которой я не могла противиться. Рука отказывалась выпускать ножницы, как бы я ни старалась их снять, как бы ни хотела их отложить. Меня охватило заклятие, опьяняя своей силой.
Если бы не раздражение кожи между пальцами, я бы подумала, что все это мне снится.
Сделав последний надрез, ножницы поблекли, их сияние погасло.
Полностью изнеможенная, я плюхнулась на стол и уснула.
Глава 5
Что-то острое впилось в бок.
Мои веки дрогнули, но не открылись. Господи, если это Кетон будит меня тычками спицей…
Злобный смешок.
– Проснулся, симпатяга?
Стоп, это не похоже на Кетона. Ну разумеется! Я во дворце, а не дома с отцом и братом.
Я сонно заворошилась. В уголке губ засохла слюна, и когда я вытерла ее рукавом, надо мной нависло круглое лицо мастера Бойеня.
Он причмокнул губами.
– О, мы прервали твой прекрасный сон, мастер Тамарин?
Мои глаза распахнулись. Почему он сделал такой акцент на слове «мастер»?
Неужели знает, что я девушка?
«Нет-нет-нет», – подумала я, полностью приходя в себя. Должно быть, слух о том, что я не мастер, уже успел распространиться. Не нужно много вынюхивать, чтобы узнать, что никто из сыновей моего отца еще не получил это звание.
Бойень усмехнулся.
– Тебе не помешало бы собрать вещи. Ты ведь отправишься домой, твоя шаль испорчена.