Глава первая. Испытание
Слышишь, разносится гулкое эхо?
Ведьму готовят к венцу.
Но я скажу ей: примерь-ка доспехи,
Платье тебе ни к лицу.
(группа Флер)
Уткнувшись лбом в холодный серый гранит пола, я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. С минуты на минуту в зал, где нет ни мебели, ни каких-то иных интерьерных красот, за что можно было бы зацепиться искушенному взгляду, а только огромные арочные окна с витражами, войдет самый главный для меня мужчина на ближайшие сутки.
Он суров, несколько грузен для своих лет и страдает одышкой, живя с постоянно скачущим давлением. Его круглое лицо напоминало спелый помидор, что по цвету, что по форме. Позволяя себе с интересом рассматривать его, когда он чинной походкой колобка перекатывался в зал и забирал на испытания очередного соискателя в члены Ордена, я тут же вспоминала старый добрый мультфильм «Чиполлино». Наверное, Джанни Родари, описывал своего синьора Помидора, исходил из характеристик именно этого человека.
Я увидела его не сразу, не без труда выделив из основной рыцарской братии, прибыв в замок Миравет. Это был один из самых известных форпостов братьев-рыцарей Ордена Храма, и добраться сюда стоило немало трудов, и что печальнее, денег, которые я умела считать.
Получив добро от администрации академии, где я умудрилась вопреки всему пережить осень, очень долгую зиму и часть дождливой весны, мне пришлось около недели испытывать свой организм на прочность и, пытаясь справиться с некстати возникшей морской болезнью в трюме корабля. Представляя, что со мной будет, когда я соберусь обратно, мой организм заранее готовился к забастовке по этому поводу.
С тяжелым баулом за спиной и тайным облегчением я сошла на берег, не сразу поняв, что, наконец, очутилась на твердой почве и еще долгое время моя походка отличалась особой пружинистостью, как если бы меня качало по волнам. Хмуро оглядев портовый городок, раскинувшийся у самого подножия горы, я отметила, что все дома были выстроены в одном стиле: фасад выкладывался из белого круглого и чуть продолговатого камня, а крыша была неизменного благородного бордового оттенка. Миравет, а именно так назывался и сам замок храмовников, и город, с которым он был выстроен совсем рядом, только-только готовился просыпаться и встречать новый день.
Оглядевшись по сторонам и не увидев никого, кроме загорелого бородатого мужчины, со скучающим видом, сидевшего в небольшой потрепанной кибитке, в которую была впряжена такого же повидавшего вида гнедая кобылка, я с большим трудом уговорила его отвезти меня к входным воротам замка. Этот бессовестный человек стряс с меня половину стипендии, не желая слушать никаких доводов про бедность несчастных курсантов магических академий и мою тяжелую жизнь, в частности.
Будучи оптимистом, я не стала отчаиваться и самозабвенно, от души мстила ему за жадность всю дорогу до Миравета, распевая старинные цыганские романсы, и даже сумела выжать скупую мужскую слезу. Только подозреваю, что выжалась она не благодаря проникновенным текстам, а исключительно из-за моего бездарного исполнения. Да, это было мое тайное оружие, и пользовалась я им хоть и редко, но всегда попадала точно в цель.
Мужчина попался понятливый и взял только половину от заявленной суммы. Вернее, основная часть денег у него просто выпала из трясущихся рук, а тратить время и собирать он их не стал, а то вдруг мне захочется продолжить концерт. Поэтому он как-то безнадежно выругался, махнул рукой, схватился за поводья и умчал обратно. Мне даже показалась, что полудохлая кобылка ожила и в спешном порядке отыскала в себе навыки рысака, потому что притопила так, что за ними, по дороге плотной завесой встала пыль.
Всю неделю я просидела в каюте, безумно волнуясь, хватит ли у меня сил и знаний, чтобы пройти вступительные испытания в эту сложную, но такую нужную этому миру структуру. Я не была уверена в исходе экзаменов, но отступать не имела права, иначе у меня начнутся очень большие проблемы.
Поэтому отбросив все сомнения и обогнув толпящихся на опущенном мосту юношей, которые в ужасе смотрели на высокие неприступные стены замка, расположенные на высоте 220 метров над уровнем моря, я направилась именно к этому гиганту, едва увидела. Я не собиралась как-то выделяться среди остальных поступающих, просто по простоте душевной, испытывая искреннее желание помочь, мне хотелось, чтобы как можно меньше людей испытывало недуги.
Он долго рассматривал меня, пока я, неуверенно улыбаясь, предлагала свою помощь, объясняла, как можно померить давление и что вообще это такое. А уж как важно держать его в тонусе…
А потом, видя, что мужчина все-таки меня внимательно слушает, безмерно обрадовалась, что мое красноречие не пропадает даром и предложила написать недорогой и эффективный травяной рецепт для нормализации его состояния. Друзья давно говорили, что мне пора успокоиться и не пытаться помочь всем, но что ж поделаешь, для меня клятва Гиппократа не простые слова.
Как только я замолчала и выжидающе развела руками, мол, что будем делать, он громыхнул басом так, что находящиеся рядом юнцы, пытающиеся подслушать нашу беседу, испуганно присели. Да что говорить, я сама бы отшатнулась, если бы не удержалась в последний момент.
— Зачем?
Услышав столь странный вопрос, я, слегка оторопев, пробормотала:
— Ну, чтобы вы хорошо себя чувствовали.
Синьор Помидор, носящий в мире имя Альфред, хмыкнул и проговорил с многозначительной улыбкой:
— Я так понимаю, вы Ярослава? Сколько живу, но на своем веку ни разу не видел, чтобы женщине приспичило вступать в рыцарский орден. Великий комтур рассказал мне о вас много интересного и вас извиняет только то, что большую часть жизни вы прожили в другом мире, а привыкнуть к нашим порядкам еще не успели.
Услышав о Вернере, втором лице Ордена Солнца, я нахмурилась. Все дело в том, что именно он, против моей воли перенес меня с Патриарших прудов в Хаадрад чуть меньше года назад. Так уж сложилось, что я из тех людей, кто не терпит над собой давления и терпеть не могут используемый в свой адрес шантаж. Поэтому наши отношения с храмовником нельзя назвать безоблачными, скорее они были весьма специфичными.
Я безмерно уважала его за ум и железную хватку, и несмотря на все недомолвки и наше нежелание договориться между собой, все-таки он, хоть и любил провернуть дело в свою пользу, но был настоящим рыцарем. Не таким, как преподносят нам в учебниках истории: не обремененным интеллектом железным болваном. И, как ни странно, он тоже меня уважал, хоть в этом мире и не принято воспринимать женщину как отдельно взятого человека. Уважал, приходя в бешенство от моей принципиальности во многих вопросах и ослиного упрямства, которое у меня могло проснуться даже тогда, когда это было не нужно, но со скрипом принимал все, как есть.
В общем, безмерно ценя друг друга, мы старательно избегали личного общения, не желая пересекаться без необходимости. Спасибо и на том, что вместо красного диплома нейрохирурга и в дальнейшей блестящей службы в каком-нибудь госпитале, о котором я мечтала с детских лет, мне пришлось учиться на оперативном факультете в аз-Зайтуне. Это конечно тоже весьма древняя и уважаемая по всему миру академия, но не Бурденко, далеко не Бурденко.
Считая, что на нынешнем факультете мне не повезло проучиться весь первый год по досадной ошибке, я тщетно уговаривала ректора отправить меня туда, где мне было хотя бы интересно — факультет целительства. Там я хотя бы не выглядела такой смешной и беззащитной, как среди сильных мужчин, любящих оружие и главное, умеющих с ним работать, я уж не говорю о других необходимых знаниях и навыках. Будучи целителем, я могла бы приносить людям пользу, как редкий маг, способный видеть энергетические потоки и умеющий изменять их направления. А все остальное, так уж сложилось, было мне не доступно.
Нет, я, конечно, могла выбрать другой пусть, пройти определенный ритуал и «вскрыть» себя, став настоящим магом с хорошими задатками и практически безграничным запасом сил. Но и способность видеть магию везде, где ее использовали, все нити, из которых она состояла, ушла бы безвозвратно. Так что между работой мускулов и заклинаниями, которые используются для защиты чьих-то аристократических задниц, я выбрала возможность делать то, что умею и хочу: лечить людей.