Матушка улыбалась, легко, без болезненной скованности. Глаза сияли. Наклонившись, она поцевала руки Азалии. Теплыми полными жизни губами.
Сейчас Азалия, даже не глядя на Матушку, знала, что губы ее сочно-розовые, как и год назад. Зажмурившись, девушка прижала пальцы к платку и вдохнула аромат яичного кекса и мази; и чувствуя как тепло Матушки разливается по ее телу, она позволила ему наполнить и душу.
А потом она проснулась.
...-бах!
И больно грохнулась головой о деревянный настил.
Азалия лежала распростертая на полу. Глаза и щеки — в слезах. Действительность навалилась мертвым грузом — Хранитель, сестры, клятва на крови. Девушка вскочила.
Тощие сильные пальцы уже не пытались заставить ее танцевать. Фантомы столпились подальше от нее, тараща пустые глазницы.
И...
Азалия стиснула что-то в кулаке. Что бы это ни было, она не помнила, как оно туда попало. Азалия раскрыла ладонь и зажмурилась.
В тусклом свете заблестело серебро.
Платок Матушки.
Все, как Азалия помнила: вышитые инициалы, кайма серебрянного кружева. Азалия могла поклясться, что чует запах яичного кекса. В голове прозвучало эхо слов Короля, сказанных несколько дней назад:
"Много странного произошло по воле безымянной магии..."
— Не может быть! — воскликнула Азалия и подняла платок повыше.
Танцуюшие отшатнулись. Они замерцали и стали прозрачными, как стекло, а за миг до полного исчезновения на их лицах появились глаза и стерся толстый слой пудры, а затем на пол хрустальным водопадом посыпались крошечные осколки игрушек.
Черный туман возле стен рассеялся, обнажив кирпичную кладку. Кладовая вновь оказалась пуста, и лишь стекляшки под ногами хрустели .
Неистовая радость охватила Азалию. Боль и пульсирование в ушах больше не беспокоили девушку. Перепрыгивая через ступеньки, она, с новыми силами, в мгновение ока преодолела лестницу. Самое время спасать семью.
ГЛАВА 26
Дворец было не узнать.
Выбежав из камина, Азалия обнаружила, что вместо круглого стола и кроватей с залатанными простынями и комковатыми подушками в некогда девичей спальне стоит хрустальная мебель в барочном стиле; c куполообразного потолка взирают нарисованные купидоны, в ценре комнаты висит люстра, а царящую вокруг черную мглу, казалось, даже можно потрогать. Еще надавно задрапированные окна плотной стеной покрывают уродливые колючие ветки, выламывающие рамы и подавляющие свет.
— Всё как в исторических книгах, — охнула Азалия. — Дворец обступили шипастые...
ШШШШШссст!
Рядом воткнулась миниатюрная стрела, в длину не больше ладони девушки, с крохотным железным наконечником в форме сердечка. Азалия вырвала ее из стены и посмотрела на потолок. Наверху парили расписные купидоны.
— Ой, об этом в исторических книгах не упоминали! — Азалия запустила стрелу в негодников. Те бросились врассыпную, и Азалия юркнула к двери.
ШШШШсстсстсстсст!
Дюжина крошечных стрел впилась в дверь, едва Азалия ее за собой захлопнула. Девушка, теряясь в догадках, осталось ли что-нибудь от прежнего дома, взглянула на платок. Если он хотя бы отчасти силен как меч — а Азалия знала, что он стал сильнее, — тогда, не исключено, что Хранитель не сможет больше зачаровывать. Также возможно, что он теперь заперт во дворце, как раньше томился в переходе. У Азалии затеплилась надежда. Первым делом — сестры и Король. А потом она Хранителя из под земли достанет.
Азалия неслась по лабиринту ярких незнакомых коридоров, тщетно пытаясь отыскать лестницу или иной путь в библиотеку или в бальный зал — единственное помещение, в котором больше одного зеркала. С зачарованных потретов залитыми кровью глазами взирали бывшие члены парламента и двоюродные тетушки. Слышалось бормотание и шепот их голосов — такое было выше понимания Азалии.
В закрученном золотом холле, и в то же время — портретной галереее, Азалия уловила приближающийся маячок света.
— Эй! — позвала она, делая шаг назад. — Кто там?
Тихо бряцнуло — дзинь-дзинь-дзинь, и свеча, почти на уровне пола, подплыла поближе. Она двигалалась сама по себе. Небольшое медное блюдо треснуло по бокам, и выпустило подобие ножек. Схожее с начинающим ходить ребенком, как по сути и свеча, оно неуклюже циркулировало по комнате.
— Ох... надо же, — промолвила Азалия и, вспоминая сахарные зубы, наклонилась к оживленным. — Вы знаете как пройти в бальный зал?
Свеча фыркнула.
— Ах! — Азалия затушила пламя юбкой, наполняя помещение запахом горелой ткани. Свеча пустилась наутек на своих несклажных латунных ножках. Азалия сначала погналась за ней, чтобы пнуть как следует, но внезапно передумала. Гораздо более громкое дзинь-дзинь-дзинь прозвучало из конца холла. По правде сказать, это было скорее БУМ-БУМ-БУМ.
Свечка от страха нырнула под софу. Вдалеке что-то засветилось, а затем явилось громадным клубком железок с тающими свечами по периметру. Азалия узнала в этой посудине старую люстру с северного чердака.
Люстра прыгнула на Азалию, едва успевшую отскочить к камину. Повалив подставку для кочерги, девушка схватила каминную щетку. Разгораясь, люстра снова бросилась в атаку. Превозмогая стук в висках и внутренний ужас, Азалия отпрыгнула и нанесла удар щеткой. Две свечки потухли, но почти сразу разгорелись снова.
Люстра встала на дыбы. Азалия побежала прочь.
Враг, громыхая, погнался следом, ступая по длинной плотной малиновой ковровой дорожке...
Чпок!
Ковер, незаметно обернувшись вокруг люстры, плавным, но быстрым движением поглотил свою жертву и с противным скрипом принялся ее пережевывать. У Азалии сперло дыхание, когда внутри ковра потух последний огонек.
— Так, надо запомнить: не касаться этой штуковины, — с облегчением вздохнула Азалия, радуясь, что, убегая, перепрыгнула через малиновую дорожку.
Робко звеня, прибрела крохотная свечка. Пламя едва горело, словно извиняясь.
— Ты видела Короля? Или девочек? Или, может, бальную залу? — спросила Азалия.
Пламя разгорелось снова и крошечные ножки, указывая путь, засеменили как обезумевшие. Азалия, обретя надежду, бежала следом.
И вот, промчавшись по запутанным золотым коридорам с кричаще-ярким убранством, по лестницам с шушукающимися картинами, Азалия пронеслась через главный холл прямо в бальный зал. К счастью, эта сторона дворца не изменилась совсем — те же скучные, обшитые деревянными панелями комнаты с белыми потолками.
Подлетев к ближайшему зеркалу, Азалия едва подавила вопль.
Вместо отражения, на нее смотрела Дельфиния. По щекам бедняжки текли слезы. Ее била дрожь и, в тщетной попытке согреться, она обхватила себя руками. На ресницах белел иней. Возле уха на ее красивом заостренном личике кровоточили три глубокие царапины.
Негодяй! Азалия негодовала. Она прижала к стеклу руку, а с той стороны Дельфиния в ответ прижала свою.
— Делфи, держись. Я вытащу тебя оттуда. А где остальные?
Дельфиния что-то ответила, но зеркало не пропустило ни звука. Тогда она потрясла головой и указала на соседнее трюмо.
Там, внутри, тряслась Ева. Очки ее заиндевели, но в глазах засветился лучик надежды, когда она увидела Азалию. Азалия подбодрила сестру, и побежала к другому зеркалу с Айви. Малышка, пожевывая прядку волос, свернулась клубочком на отражаемом полу, лицо заплакано. Пытаясь хоть как-то ее утешить, Азалия прилоложила к стеклу ладонь.
В следующем, спрятав руки в рукава, скрутилась калачиком Холли. Дальше, стараясь не дрожать, Флора и Злата обнимали друг дружку. Кловия, Кейл и Лили ютились в другом зеркале. Кловия закутала обеих крошек в свою шаль и обхватила их руками. При виде Азалии у них, как и всех остальных, загорелись глаза.
Больше всех опасения внушала Жасмин. Скрюченная, неподвижная, она даже не дрожала. Даже не шелохнулась, когда Азалия заговорила с ней. Азалия заколотила по стеклу, и лишь тогда веки Жасмин дрогнули. Совсем еще малютка — всего четыре годика, — она замерзала быстро.