Атаман Донской лежал на подстилке и смотрел в небо. Ему не спалось. Тени, которые передвигались взад и вперёд, свидетельствовали, что караул несёт службу добросовестно. Изредка, среди ночи, открывались ворота, и каждый раз из города в разные стороны уносились по одному-два всадника. «Это гонцы, – вяло подумал Донской, засыпая. – Это…»
Глава 6
– Ваше высокопревосходительство, приглашённые на совещание офицеры ожидают вашего позволения! – доложил адъютант, вытянувшись перед губернатором.
– Подождут, не сломаются, – угрюмо ответил Иван Андреевич и брезгливо отшвырнул от себя письмо хана Нурали. – Вот негодяй! Вот скотина! – воскликнул он, вытирая кончики холёных пальцев носовым платком.
– Кто, хан? – осмелился спросить адъютант и тут же пожалел о своей несдержанности.
Но кипевший от гнева губернатор даже не заметил оплошности офицера.
– Какой к чёрту хан! – вспылил выведенный из себя Иван Андреевич и яростно замахал руками. – Этот Вильгельмьян Пугатшофф, штоб ему сдохнуть, совсем выпрыгнул из рамок! Подумать только, он написал этому идиоту Нурали письмо, в котором потребовал сына в заложники и сто кайсаков вспомогательного войска! И этот дурак Нурали отписал мне своё письмецо. Ладно ума на то хватило! Вот, почитай…
Губернатор сложил перед собой на столе руки и указал мизинцем адъютанту на письмо.
Тот, косясь на взвинченного до предела Ивана Андреевича, взял письмо и прочёл: «Мы, люди, живущие в степях, не знаем, кто сей разъезжающий по берегу: обманщик ли или настоящий государь? Посланный от нас воротился, объявив, что того разведать не мог и что борода у того человека чёрная».
И ещё хан в письме требовал от губернатора возвращения аманатов, отогнанного скота, выдачи бежавших из орды рабов и возвращения дочери Ании.
Адъютант отложил письмо и посмотрел на задумчивое лицо губернатора.
– Как прикажете ответить, ваше превосходительство? – осторожно полюбопытствовал он.
– Садись за стол, бери бумагу и пиши, – распорядился Иван Андреевич, указав на перо и чернильницу на своём столе.
Когда адьютант, исполнив приказ, вопросительно посмотрел на него, губернатор встрепенулся:
– Кончина императора Петра Фёдоровича Третьего известна всему свету! Я сам видел государя в гробу и целовал его мёртвую руку. В случае побега самозванца в киргизские степи настоятельно прошу выдать его правительству! За это получите великую благодарность императрицы и её безграничную милость.
Он продиктовал ещё несколько ничего не значащих фраз, после чего распорядился:
– Пусть писари перепишут письмо и отправят сегодня же этому киргизину с нарочным! И пригласи ко мне всех, кто явился на совещание!
Офицеры вошли в кабинет и расселись кому где понравилось.
– Садитесь, садитесь, господа! – приветливо лепетал губернатор, разглядывая входящих через лорнет. – Как я вижу по вашим лицам, вы знаете, что наши дела обстоят неважно. Вильгельмьян Пугатшофф безнаказанно грабит, зорит наши крепости, казнит офицеров и их семьи. Так он и до нас доберётся.
– Ему и его шайке вот бы что показать! – сказал бригадир барон Билов, кичливо похлопав по шпаге на боку.
– Гм-м-м, это не совсем правильно, барон, – мягко возразил Иван Андреевич. – У вас слишком горячая кровь! Чтоб собака не тявкала, не надо ей грозить палкой. Кажется, так говорят казаки?
Он поднёс к глазам лорнет и посмотрел на бравого бригадира.
– Берите отряд, дорогой мой барон, – продолжил, улыбаясь, губернатор, – и с утра выступайте в Татищево.
– Одного отряда может оказаться мало, – заметил кто-то из офицеров.
– Не беспокойтесь, вполне хватит, – бросил Иван Андреевич. – Шайка Пугатшоффа всё время имела дело с предателями и перебежчиками, которые вливались в неё! Но с солдатами регулярного войска им не совладать. Я уверен, что барон Билов разгонит разбойников по степи, как стадо баранов, а самого самозванца привезёт в Оренбург!
– Но мы не знаем способностей Пугачёва и его шайки! – снова засомневались офицеры. – Мы не знаем, на какие ухищрения эти разбойники способны.
– Какие ещё ухищрения, господа? – воскликнул Билов. – Я быстро справлюсь с бунтовщиками! Вот увидите!
– Ошибаетесь, барон, – сказал, не выдержав, граф Артемьев, который тоже был удостоен чести присутствовать на совещании. – Противника никоим образом нельзя недооценивать!
Я знаю, какая кровь течёт в жилах этих людей. Хоть у вас и горячая кровь, господа, но и казаки далеко не трусы. Они отлично владеют и ружьём, и саблей. Шпагой, господин барон, – граф выразительно посмотрел на бригадира Билова, – вы их не запугаете. Только всё дело испортите и людей погубите. Однако казаки отличаются и непостоянством. Это их ахиллесова пята. Надо всего лишь убедить их, что Пугачёв не царь, а самозванец, и они поостынут! Вот тут-то мы его и обуздаем!