– Давайте выпьем за полковника Ивашку Творогова! Мы на Рассыпную завтра двинем, а он здеся комендантом гарнизона остаётся!
Пирующие тут же подхватили чаши и с криками «любо» опрокинули их в себя до дна.
Иван Творогов в сильнейшем волнении вскочил с места и бросился в ноги «государя».
– Спасибочки за доверие, батюшка! – воскликнул он. – Ей-богу, оправдаю его многократно!
– Верю, верю, – улыбнулся снисходительно Пугачёв. – Ты с колен-то встань и обскажи, что там у нас с пушками творится.
– А что? – не понял новоиспечённый полковник, вытаращив глаза. – Пушки все зараз собраны и к примененью готовы!
– Скоко их? – спросил Пугачёв.
– Пятнадцать.
– А годных к бою только десять, – едко высказался Бочков.
– Зато четыре из чистой меди! – огрызнулся Творогов.
– А ещё у трёх лафетов нету, – ябедничал Бочков, сделав вид, что не замечает враждебного взгляда хозяина дома.
– Дык разве в том дело, – вступил в разговор Андрей Овчинников. – У нас в войске казак есть, Федька Чумаков. Знатный знаток дела батарейного. Он зараз всё отладит и починит!
– Велю назначить его начальником всей войсковой батареи, – глядя на Овчинникова, распорядился Пугачёв.
– А давайте-ка за это и жахнем! – крикнул радостно Чика, схватив кувшин и едва не расплескав брагу по столу.
– Всё, будя! – встав из-за стола, строго сказал «ампиратор», едва державшийся на ногах. – Все на боковую! Спозаранку в баньке ополоснёмся и айда на Рассыпную! Прошу не запамятовать, что делов у нас ещё непочатый край – поле непаханое!
Андрей Овчинников и Иван Зарубин-Чика не спеша прогуливались по городку. «Свита» Пугачёва давно спала. А эти двое укрощали в себе желание, требующее продолжения попойки.
Над головами казаков ярко сияла луна. От лунного света все предметы вокруг стали рельефнее, и это ещё более подчёркивало тишину, в которую были погружены избы спящего городка. Неожиданно залаяли собаки…
– Может, возвернёмся? – предложил Чика. – Я уже и вздремнуть бы не прочь.
Овчинников не ответил. Он вертел головой вокруг, не узнавая местности. Ночь придавала городку непривычный вид, и трудно было разобраться, где они.
– Что, боишься заблудиться? – ухмыльнулся Чика.
– Ещё чего, – беззлобно огрызнулся Овчинников. – Чудно всё как-то. Днём сколько разочков здесь хаживал, а вот ночью чудится, будто бы и не был здесь ни разочка.
– Ну что, айда на боковую, как ампиратор приказал, – предложил уже настойчивее Чика. – Завтра на Рассыпную двинем. Отдохнуть чуток надо б.
Овчинников то ли не расслышал, то ли не захотел ответить. Он остановился перед старым осокорем, росшим возле церкви, на суку которого висел разутый и полураздетый атаман Лазарь Портнов.
Словно что-то вспомнив, Овчинников заскрежетал зубами, его душила вдруг охватившая злоба. Резко обернувшись, он в упор посмотрел на Чику, который, зевая, с равнодушным видом разглядывал повешенного атамана.
– Ты зришь этого мертвяка, Ивашка? – спросил он.
– Зрю, и что с того? – сонно ответил тот.
– А фамилию евоную помнишь?
– Не запамятовал ещё. Лазарь Портнов, кажись.
– Вот именно Портнов, мать его, – подчеркнул Овчинников.
– Обожди, а тебе-то что с того? – заинтересовался Чика. – Теперь-то кака разница, какая у него фамилия?
– Ты того паскуду помнишь, с кем я ещё на умёте Толмачёвском бодался?
– Супостата того, что государя прилюдно лаял?
– Его самого.
– И что с того, что не запамятовал я его?
– Дык он тоже Портновым из Илецка назывался!
– Ну назывался, и что с того?
– Только он Ярёмой назывался, а этот вот висельник – Лазарем!
– Может, сродственники они. И что с того?
– Чего ты заладил – «что с того» да «что с того», – обозлился Овчинников. – Я тогда зараз усёк, что лазутчик Ярёма тот грёбаный! Сейчас вот прямо пойду, сыщу его и башку зараз отсеку по самые плечи!
– Фу, да не петушись ты, Андрюха, – поморщился Чика. – Его уже нет средь нас.
– Как это нет? – округлил глаза Овчинников.
– Эдак вот и нет, – вздохнул устало Чика. – Когда по нам из пушек возле Яицка лупанули, дык и не возвернулся он в войско наше боля.
– Что, погиб? – нахмурился Овчинников.
– А кто его знает, – пожал плечами Чика. – Об нём и не вспоминал боля никто. – Даже вон ты, атаман войсковой, и то только сейчас от меня услыхал, что нету казака в войске!
– Ладно, айда дрыхнуть, – буркнул пристыжённый Андрей. – Эх, жаль, что я тогда его сабелькой не обезглавил и в лапшу не искрошил.