Клио ощущала не просто смущение. Она была где-то между ужасом и «просто убейте меня».
Лир провел пальцем по ее горячей щеке.
— Давай повеселимся в другом месте, сладкая. Я не против зрителей, но я знаю, что ты предпочитаешь… мм… мы поговорим о твоих предпочтениях позже, ладно?
— Уводи свою шлюху отсюда, — рявкнул деймон Клио. — Мы не хотим эту грязь в своем деле.
Лир улыбнулся, скользнул рукой по ее спине и обвил ею плечи Клио.
— Вам же хуже, — он оглядел зрителей, задерживаясь на женщинах, медленно провел языком по верхней губе. — Вы даже не знаете, что упускаете.
Хрипло рассмеявшись, он повел Клио прочь. Она споткнулась, но вязал себя в руки. Оглянувшись на Сабира, потрясенно глядящего на нее, она извинилась одними губами и подняла два пальца, надеясь, что он поймет, что она вернется через две ночи.
Он замешкался, а потом кивнул.
Обрадовавшись, она позволила Лиру увести ее к лестнице. Все деймоны на станции смотрели, как они уходят, в воздухе повисла враждебность. Чары преграждали лестницу на середине, но Лир не замер, и она прошла за ним сквозь чары. Магия искрилась на коже, но если «тревога» и зазвучала, она не заметила и не смотрела на чары, чтобы понять это.
Она не дышала, пока они не добрались до небольшого фойе с двойными стеклянными дверями. Лир открыл одну, и они вышли на темную улицу напротив высокого старого театра, который видел дни лучше. Вход на станцию находился под высоким строением с большим количеством окон. Поднялся холодный ветер, пока они были под землей, и он хлестал по ним и пах дождем.
Лир прошел три шага от выхода и убрал руку с Клио, потер лицо. Он задрал голову к небу и шумно и протяжно выдохнул. Она смотрела на него, все еще лишенная дара речи. Она не смогла выдавить ни слова с его изменения от мастера-чародея к проститутке.
— Это, — проворчал он, звуча уже нормально, хоть и все равно сексуально, — было близко. Я думал, мне конец.
Клио раскрыла рот, но смогла лишь хрипеть. Она сглотнула и попробовала снова:
— Как ты это сделал?
— Что?
— Стал вести себя как…
Он вскинул брови.
— Я был убедителен?
— Ну, — ее щеки снова вспыхнули, — мне ты показался убедительным.
— Хорошо, — он криво улыбнулся. — Не хотелось бы зря жертвовать достоинством.
— А ты… эм…
— Что?
— Забудь.
— Что я?
— Ничего. Забудь.
Он склонился ближе, улыбка из игривой стала опасной.
— Торговал ли я телом за деньги? Это ты хотела спросить?
— Н-нет, — пролепетала она, отступая на шаг.
Он следовал, не давая расстоянию появиться между ними.
— Это логичный вопрос. Секс — наш основной навык. Многие инкубы так зарабатывают. Почему нет?
Клио все пятилась. Его тон был напряженным, и она не понимала это, но пыл в его глазах было легко узнать.
— Это не твой основной навык, — тихо парировала она.
— Вообще-то, — его глаза потемнели до бронзы, — это все же так.
Она уставилась на него, не могла связно мыслить. Он хотел сказать, что в сексе был лучше, чем в чарах? Потому что она сомневалась, что такое возможно.
И почему она вообще думала о сексе? Почему думала о том, как было бы, если бы он показал свои навыки? Показал на ней? Ответил на желания, которые пробудил в ней, и подарил наслаждение, которое обещал?
Разве она не боялась его? Разве не решила, что даже целоваться с ним больше не будет?
Она отпрянула на шаг и моргнула, активировала аспер, но его аура была тихой. Ни капли афродизии. Ни намека. Он держал себя под контролем.
Его темные глаза скользили взглядом по ее лицу, он отошел. Жаркое требование в его взгляде остывало.
— Две ночи.
Она растерянно моргнула. Он понял, что она проверяла его на афродизию? Так легко прочел ее?
— Две ночи чего?
— Две ночи… ожидания? Пока абсолютно невнятный парень с растениями не отведет нас в Надземный мир?
— О… верно.
— А ты о чем подумала?
— Н-ни о чем. Я не… — проклятие, она опять краснела.
— Ты о чем-то думала. Давай. Рассказывай.
Она не собиралась признаваться, что разум подумал о двух ночах с ним в самом неприличном смысле. Что с ней? Всего несколько часов назад он напал на нее своей магией, а она снова думала только о поцелуе?
Поймав зубами нижнюю губу, она взглянула на Лира краем глаза и заметила отчасти скрытую ухмылку.
Этот инкуб! Он отлично знал, о чем она подумала. Он сам ее к этому подвел!