— Девушка умерла от горя и вины. Никто не знает, что случилось с ее возлюбленным, — Клио покачала головой. — Мама рассказывала мне историю, когда я была младше, длинную и печальную историю любви и трагедии. Уверена, она преувеличивала, но суть в другом. Я не знаю, насколько это правда, но это причина, по которой нимфы не ходят на земли рюдзинов.
— Хм. Не очень патриотичная история. Я сочувствую рюдзинам.
— Да, и я так всегда думала. Я спрашивала маму, и она сказала, что суть истории не в патриотизме или поучении насчет жадности и войны.
— Тогда в чем?
— Что влюбленные совершают глупости. Глупый рюдзин показал девушке свой город, и девушка глупо рассказала своей семье об этом, чтобы доказать, что он любит ее. Так говорила мама.
Лир фыркнул.
— Разве матери не должны вызывать у дочерей желание найти пару и выйти замуж?
— Моя мама учила меня не влюбляться, потому что я могу оглупеть, — сухо ответила она. — Но этот урок из ее опыта с…
Она вдруг замолкла. Лир взглянул на нее, удивившись тому, что ее губы были сжаты так сильно, что побелели. От вопроса в его взгляде Клио улыбнулась, но он не поверил.
— Какому уроку тебя учила мама? — спросила она.
— Никакому, — ответил он. — Я ее не встречал.
Клио споткнулась, и Лир поймал ее за локоть. Она выпрямилась и потрясенно посмотрела на него, а потом с сочувствием.
— Мне жаль. Она умерла?
Он пожал плечами.
— Без понятия.
Она поджала губы, думая, что спросить.
— У тебя ведь есть младший брат? Он тебе наполовину брат?
— У меня два младших брата — Дульчет и Виол — но я не знаю. Я не знаю, кто их матери, — он вскинул бровь от ее ошеломленного вида. — В Асфодели нет суккубш. Инкубы и суккубы не ладят, помнишь?
— Но тогда как ты… как твой отец…
Он вздохнул, жалея, что начал эту тему. Ей не нужно было знать гадкую правду о стратегиях инкубов и суккубов насчет потомства.
— Скажем так, все инкубы и суккубы предпочитают быть родителями-одиночками.
Она нахмурилась, и он сменил тему:
— Нам нужно переживать еще о ком-то в Надземном мире, кроме рюдзинов?
Она мрачно посмотрела на него, заметив перемену. Утес стал шире, и Клио обвила его руку своей. Долина рядом с утесом стала значительно ниже, а склон был теперь отвесным, на нем торчали одинокие кусты. Внизу была широкая река, вода была так близко, но по склону забраться не вышло бы.
— Рюдзины сильные, — отметила Клио, — но никто не знает, насколько. Их сил хватает на защиту своих земель. Но они держатся обособленно, и когда надземники говорят об опасных деймонах нашего мира, обычно рюдзинов не упоминают.
— Тогда кого упоминают?
— Грифонов Ра, — она загибала пальцы, — Валькиров и джиннов.
Он слышал обо всех, но лишь названия.
— И все?
— Как-то так, — ее глаза расширились. — И трех хватает. Грифоны могут победить только количеством. У них самая большая территория, они управляют большой частью континента прямо или торговлей и другими соглашениями. Валькиры держатся западного края, и они всегда бьются с Ра за торговые порты и границы территории, — она криво улыбнулась. — Рюдзины на западе граничат с Валькирами. Так что они не расслабляются.
— Повезло им, — он сделал глоток из фляги, жалея, что она почти пустая. — А джинны? Это каста или правящая семья?
— Каста. У джиннов нет одной правящей семьи, у них много мелких кланов. У них нет и территории. Они бродят по континентам всю жизнь.
Лир обдумывал это.
— Мелкие бродячие кланы делают их слабее, чем единая нация, как грифоны.
— Политически, да. Но никто не лезет к джиннам. Никто не хочет их злить.
— О?
— Ты знаешь, как все в Подземном мире нервничают, когда в разговоре упоминают драконианов?
— Ага.
— Так надземники говорят о джиннах. Они очень опасные, — Клио понизила голос, словно джинн мог ее подслушивать. — Они — убийцы в нашем мире. Их силы ужасны.
Ее глаза блестели, ей нравилось рассказывать о страшных деймонах ее мира.
— Какая способность их касты? — спросил он, немного опасаясь ответа.
— Они зовут ее «тенешаг», и…
— Ну как? — крикнул Сабир, перебивая шепот Клио.
В пятидесяти футах впереди из утеса выпирал ровный камень, образуя стену. Сабир стоял там и ждал их. Лир скривился. Камень закроет от холодного ветра, но ночь будет не из приятных.
Последние лучи пропали за горами на горизонте, и они быстро устроились на ночлег, Лир благодарно опустился на белую ткань, что осталась от пустыни, используя ее как подушку. Клио сидела, скрестив ноги, на своей, с опаской поглядывая на реку, блестящую в свете темнеющей планеты на севере, отчасти скрытой облаками.