— Бретт сегодня звонил мне на работу.
На минуту-другую я решила, что Гидеон меня не слышит. Он взял прихватку, открыл духовку и, даже не поглядев в мою сторону, вынул лазанью. И только когда он уже поставил противень на плиту, а потом очень внимательно на меня посмотрел, я поняла, что он не пропустил ни единого слова.
Гидеон швырнул прихватку на прилавок, схватил бутылку с вином и подошел поближе. Он взял мой бокал, снова наполнил его и только потом начал говорить:
— Полагаю, он хочет встретиться с тобой, так как на следующей неделе приезжает в Нью-Йорк.
Я даже задохнулась от возмущения:
— Выходит, ты знал, что он возвращается.
— Конечно знал.
Возможно, все дело было в том, что группа Бретта записывалась в студии «Видал рекордс», а возможно, в том, что Гидеон не упускал Бретта из поля зрения. Я точно не знала. Обе версии казались вполне правдоподобными.
— Ну и как, ты согласилась с ним встретиться? — Он говорил очень вкрадчиво и спокойно. Пугающе спокойно.
Не обращая внимания на неприятные ощущения под ложечкой, я стойко выдержала взгляд Гидеона.
— Да, на премьере его нового видеоклипа. Кэри тоже идет.
Гидеон молча кивнул. А я мучительно пыталась понять, что он на самом деле чувствует.
Тогда я соскользнула со стула и подошла к нему. Взяв меня в кольцо своих рук, он прижался щекой к моей макушке.
— Знаешь, я могу отказаться, — поспешно предложила я. — В любом случае, я не горю желанием туда идти.
— Все нормально. — Он принялся раскачиваться из стороны в сторону, словно убаюкивая меня в своих объятиях. — Я разбил тебе сердце, — прошептал он.
— Но я вовсе не поэтому согласилась пойти!
Он поднял руки и убрал мне волосы со лба, и в этом жесте было столько нежности, что я готова была расплакаться.
— Мы не можем вот так просто взять и забыть те несколько недель. Я ранил твою нежную душу, и рана до сих пор кровоточит.
И только тогда я внезапно поняла, что мне никак не удавалось склеить разбитую чашку наших отношений, сделав вид, что ничего, собственно говоря, и не было. Глубоко в груди засела обида, и Гидеон это знал.
— Что ты такое говоришь? — Я высвободилась из его объятий.
— А то, что я не имею никакого права заставлять тебя страдать — даже когда на это есть веские причины — и рассчитывать, что ты сразу все забудешь и все простишь.
— Но ведь ты ради меня убил человека!
— Ты ничего мне не должна, — отрезал он. — Моя любовь абсолютно ни к чему тебя не обязывает.
Каждый раз, когда он говорил, что любит меня, его слова производили эффект разорвавшейся бомбы, хотя он неоднократно подтверждал их на деле.
— Гидеон, я не хочу причинять тебе боль, — уже гораздо мягче сказала я.
— Значит, не причиняй, — сказал он. — Ну ладно, давай есть, пока все не остыло.
Я переоделась в футболку с эмблемой «Кросс индастриз» и пижамные штаны Гидеона, которые пришлось закатать внизу. Мы поставили свечи на кофейный столик и поужинали, сидя по-турецки на полу. Гидеон остался в моем любимом джемпере, но сменил слаксы на черные домашние штаны.
Слизнув остатки томатного соуса с нижней губы, я принялась рассказывать о том, как провела день.
— Марк собирается с духом, чтобы наконец попросить своего друга жениться на нем.
— Если мне не изменяет память, они вместе уже довольно давно.
— С колледжа.
— Полагаю, решиться на то, чтобы задать такой вопрос, очень и очень непросто, даже если ответ точно известен, — усмехнулся Гидеон.
— Интересно, а Коринн нервничала, когда просила тебя жениться на ней? — не поднимая глаз от тарелки, спросила я.
— Ева, — начал он и замолчал, требуя внимания. — Мы не собираемся о ней говорить.
— Почему нет?
— Потому что все это в прошлом.
— А тебе бы понравилось, если бы я кому-то уже сказала «да»? Теоретически, — уточнила я.
— С тобой совсем другая история, — метнул в мою сторону раздраженный взгляд Гидеон. — Ты никогда не скажешь «да», если парень не будет тебе по-настоящему нравиться. А я тогда… реально запаниковал. И паника не проходила до тех пор, пока она не разорвала помолвку.
— А ты подарил ей кольцо?
Больно было даже думать о том, что он мог покупать кольцо для другой женщины. И я невольно посмотрела на кольцо, которое он в свое время подарил мне.
— Ничего похожего на это, — успокоил он.
И я непроизвольно сжала кулак, словно желая защитить драгоценность.
Нежно накрыв мою руку своей, Гидеон произнес: