Пытаясь хоть каким-то образом увидеться с неприступной красавицей, Дартуэй приехал в гости к Уэсли и первую же ночь встретил в парке Лонгвуда.
Боже, какая это была ночь, даже спустя много лет, у Изабеллы краснели щеки и учащалось дыхание при воспоминании о миге, когда она увидела под своим окном темную фигуру.
Полнолуние в том году выпало на конец апреля. Молодой женщине не спалось - какая-то неясная тоска томила её сердце, прогоняя сон и заставляя мечтательно любоваться тревожно сияющей голубоватой луной. Изабелла взобралась на подоконник, распахнула окно и глубоко вдохнула головокружительный запах цветущих деревьев. Как же прекрасен был парк, залитый лунным светом! Деревья отбрасывали на дорожки аллей кружевные таинственные тени. Томительно и одновременно сладко кружилась голова, и хотелось чего-то такого, чему и названия не подобрать. Изабелла в последний раз обвела тоскующим взглядом парк, и уже было собралась закрыть окно, когда ей показалось, что одна из теней внизу шевельнулась. Напуганная присутствием посторонних женщина замерла, пристально всматриваясь в темноту.
Очевидно, сообразив, что его заметили, незнакомец вышел из тени, и она сразу же узнала Уильяма Дартуэя. Несколько минут они пристально смотрели друг на друга, а затем возмущенная Изабелла решила спуститься в сад и в резких выражениях указать наглецу, преступившему все мыслимые пределы приличий, что её оскорбляет столь навязчивое преследование.
Намерения миссис Джонсон были чисты, но в её окружении не нашлось женщины, которая бы объяснила Изабелле, насколько безрассудно и опасно оказаться в ночном саду наедине с мужчиной, которого давно и тайно любишь.
Тихонько, стараясь не разбудить прислугу, она выскользнула из дома. Уильям ждал её на том же самом месте - под окном. Похоже, он не удивился при виде возникшей перед ним женской фигуры, и только с силой ухватив её за руку, увлек вглубь аллеи подальше от дома. И растерянно семенящая за ним Изабелла нервно заговорила, чтобы побороть всё больше охватывающее её смятение:
- Ваше поведение возмутительно! Как вы осмелились здесь появиться?! Я, по-моему, никогда не подавала вам повода... У меня муж, ребёнок..., прошу, оставьте нас в покое!
Она взывала к нему с таким взволнованным жаром в умоляющем голосе, что даже не такому опытному соблазнителю, как Дартуэй и то бы стало понятно, что перед ним женщина, доведенная до отчаяния.
Уильям остановился, и, развернувшись к ней, выслушал всё, что Изабелла хотела ему сказать, а потом резким, неожиданным жестом вздернул её подбородок вверх, заглянув любимой прямо в глаза. И женщина словно куда-то поплыла, завороженная этим взглядом и задохнувшись от жаркой надежды на непонятное чудо. Прикосновение горячих губ Уильяма парализовало её волю - именно таких объятий она подспудно ждала всю жизнь. Смутно Изабелла ещё смогла уловить запах свежести, сминаемых их телами фиалок, а потом всё поглотила жаркая, полная нетерпеливых движений и устремлений в чудесную неизвестность сладостная мгла. Никогда в последствии она не переживала ничего подобного - это была ночь открытий, осознания себя женщиной, созданной для того, чтобы любить и быть любимой.
Изабелла опомнилась от слов, ласково защекотавших ухо:
- Дорогая, уже рассветает, тебе пора!
И только потом, уже дома, до ошеломленной женщины дошло, что это были практически единственные слова, которые Уильям произнес в эту ночь, разумеется, не считая безумств, которые он шептал возлюбленной на пике страсти.
Действительно, непонятно, как и когда, но ночь прошла, словно её украли, и сквозь окружающие любовников деревья уже просачивался серый свет - предвестник скорого появления солнца.
Изабелла испуганно подскочила с места, и, даже не взглянув на пытающегося её удержать Уильяма, подхватила юбки и помчалась по парку, объятая ужасом и растерянностью.
Весь день она не находила себе места. Невозможно описать весь спектр чувств, которыми была охвачена молодая женщина: стыд, угрызения совести и неловкость сменялись осознанием того, что мир стал другим, и её охватывала любовь и нежность к человеку, который всё изменил. Она клялась, что больше не допустит адюльтера, и в то же время ловила себя на мысли, что с нетерпением ждёт сумерек. В испуге металась по дому, боясь, что он не придёт, и тут же хвалила себя за то, что убежав, не назначила встречу.
Но Уильям пришёл, причём не только в эту ночь. Они мало разговаривали, и настолько неистово любили друг друга, что Изабеллу впоследствии не покидала уверенность, что их тогда охватило настоящее безумие.
Естественно, что о существовании Сэма Джонсона любовники думали мало, но вскоре он напомнил о себе, да так, что надолго отбил охоту на запретную любовь.
К концу подходила неделя их тайных свиданий, когда в Лонгвуд прибыл курьер с прискорбным известием - корабль, на котором возвращался домой её муж, потерпел крушение, и Изабелла вновь стала вдовой. Да ещё обстоятельства сложились таким несчастливым образом, что семья Джонсонов потеряла очень крупную сумму денег, которую супруг вёз с собой.
Первое, что пришло в голову новоявленной вдове, стала мысль о том, что это Бог наказал её за грех прелюбодеяния. И если она не смогла стать верной женой Джонсону при жизни, то ничто не заставит её оскорбить ещё вдобавок и память покойного. Изабелла твердо решила, что пока не закончится траур, ни о каких встречах с Уильямом не может быть и речи.
Это свидание любовников прошло без объятий - практически всю ночь они проговорили "по душам". Пораженная Изабелла узнала, что оказывается, Дартуэй давно уже должен был покинуть Англию. Он получил назначение в Лиссабон, секретарем посольства, но непростительно затянул отъезд, не в силах расстаться с таким трудом завоеванной любовницей. Его карьера висела на волоске, и теперь Уильям тоже считал необходимым расстаться.
Действительно, если их чувства настолько сильны, то им не страшно ни испытание временем, ни огромные расстояния. Пусть пройдет траур, а затем влюбленные встретятся и решат, каким образом им соединить свои жизни навсегда.
Они целомудренно поцеловались на прощание и расстались, твердо уверенные в том, что отныне их жизни связанные навсегда. Но... судьба в большинстве случаев как будто смеется над клятвами влюбленных, со злой насмешкой ломая даже тщательно продуманные планы. Изабелле и Уильяму так и не удалось осуществить свои мечты, мало того, жизнь сделала их врагами.
И сейчас леди Уэсли, трясясь на обледенелых кочках и ухабах по дороге в Хартфордшир, с горечью вспоминала о событиях, о которых запрещала себе думать долгие годы существования с другими мужчинами.
Да, она тогда согрешила, но расплатилась за те апрельские ночи всей своей исковерканной жизнью, и не позволит таким же образом растоптать сердце своей дочери.
Конечно, Генри Дартуэй заморочил голову её простодушной и наивной девочке. Ведь Беатрис всегда была так послушна, так покладиста, и даже малышкой никогда не капризничала, а тут вдруг восстала против воли матери в таком важном вопросе, как выбор мужа. Нет, тут не обошлось без интриг бесчестного баронета - он подло увлек и очаровал её ребенка, и Изабелла сделает всё, чтобы разрушить его коварные планы. Она будет зубами и когтями защищать свою дочь!
Обычные ошибки всех матерей...
Но прежде, верная своим привычкам, леди Уэсли все-таки решила завернуть в Лондон, чтобы захватить кое-какие бумаги, и на досуге, между семейными дрязгами и выяснениями отношений, заняться расчетами.
БЭТХЭМ.
А в семействе мистера Смита тоже не дремали. Приехав домой, дядюшка всерьез взялся на строптивую племянницу. В отличие от Ника, его отец вовсе не обвинял баронета в корыстных матримониальных планах.
- Куда там,- досадливо отмахнулся он от резонов сына,- как же...., разбежался Дартуэй жениться на нашей дурочке! Нужна она ему! Он такой же подонок, как и его брат!