- Отец,- поразился Ник подобной характеристике,- вы знали лорда Уоррена?
- Знал? - сварливо буркнул тот. - Ещё бы мне его не знать..., но это не твое дело! Да пусть Дартуэи хоть трижды сдохнут, никто не прольет и слезинки, а вот безголовая девчонка может расстроить такой выгодный брак из-за глупых фантазий. Делай, что хочешь, но пока не приехала Изабелла, держи Лэтери в неведении относительно её глупого увлечения!
Ник было заикнулся, что янки тоже не дурак, чтобы не понимать очевидного, но отец так рявкнул на отпрыска, что тот прикусил язык. Мистер Смит со временем набрался приличных манер, но это была настолько поверхностная лакировка, что стоило джентльмена только чуть вывести из себя, как из того выпирал хват со злачных улиц Ист-энда, и орал он тогда на своих близких сугубо на кокни, да ещё и не стесняясь в выражениях.
А уж что и в каких словах он высказал племяннице, вообще, не поддается описанию. Беатрис потом, закрывшись в своей комнате, проплакала весь день.
Вот так и получилось, что пока Смиты уламывали строптивицу, Мэри было приказано ни на шаг не отходить от американца, чтобы отвлечь гостя от потрясающих весь дом скандалов.
Лэтери, конечно же, всё прекрасно понимал и уже был порядком выведен из себя - ему расхотелось жениться. Он пришёл к выводу, что такая строптивая и легкомысленная девица, способная променять участь его жены на химеры высшего света, не сможет сделать его счастливым. Американец вежливо улыбался, вяло пытающейся его развлечь Мэри, и терпеливо ждал приезда леди Уэсли, чтобы разом положить конец неудавшемуся сватовству.
И уж, конечно, никто из Смитов не подозревал, что главные события этой истории были связаны не только с восставшей племянницей, но и с Мэри, тихо склонившейся над шитьем рядом с угрюмым янки.
Возможно, если бы Ник или Беатрис взяли на себя труд хоть раз внимательно взглянуть на девушку, то заподозрили бы что-то неладное, но им было не до неё. Да и кому вообще была интересна вторая мисс Джонсон? О ней вспоминали, только случайно наткнувшись взглядом за столом. А зря! Никогда у Мэри не было столь сияющего взгляда, такой счастливой и радостной улыбки. За последующие после бала дни она не произнесла ни единой ядовитой реплики. И даже с первого взгляда невзлюбивший девицу Лэтери, и то был вынужден признать, что ошибался.
Оказывается, мисс Мэри Джонсон была весьма обаятельной особой, а в иные минуты казалась ему не только привлекательной, но и весьма красивой. Как жаль, что наряду с этим открытием, на девицу не пролился золотой дождь, и она была по-прежнему бедна!
Сама же, привлекшая внимание гостя Мэри обращала на него мало внимания. Целиком погруженная в свои мысли, она не подозревала о многом, происходящем в доме. Например, о скандалах, конечно, слышала, но не думала, что они связаны не столько с отказом Беатрис выйти замуж за Лэтери, сколько с увлеченностью Дартуэем. Никто не счел ей нужным об этом сказать, а уж догадаться сама она об этом никак не могла, потому что сэр Генри в этот момент занимал мысли Мэри без остатка. И на это были свои причины.
На том памятном балу в Дартуэй-холле, произошло кое-что, о чем никто не подозревал.
Как уже упоминалось, выведенный из себя глупым поведением племянницы мистер Смит приказал своему семейству немедленно покинуть особняк. Дамы собирались в спешке в отведенной под дамскую гардеробную библиотеке баронета. И как всегда бывает, когда торопишься, уже забравшись в экипаж миссис Смит обнаружила, что забыла на кушетке свой веер. Искать пропажу послали Мэри.
Та отнюдь не спешила попасть в унылый особняк мистера Смита, поэтому охотно вернулась в Дартуэй-холл, и, обнаружив веер, стала прохаживаться по библиотеке, разглядывая корешки книг в шкафах и читая названия. Бал был в самом разгаре, и никто не мешал её занятию.
Мэри заметила дверь в соседнюю комнату ещё по прибытии в Дартуэй-холл, но путь к ней преграждало, несомненно, с умыслом поставленное кресло, и никто из многочисленных барышень и дам, посетивших дом баронета, не поинтересовался, что скрывается за плотно прикрытыми створками.
Почему она протиснулась за спинку громоздкого кресла, зачем нажала на ручку и засунула голову в образовавшуюся щель? Кто бы объяснил ей самой! Скорее всего, девушкой двигало жгучее любопытство ко всему, что составляло жизнь так понравившегося ей мужчины. Мэри захотелось хоть одним глазком подглядеть - чем он занимается в будние дни?
Конечно, там могла скрываться какая-нибудь кладовая, но нет, за дверью оказался кабинет хозяина. Прихватив из библиотеки подсвечник, Мэри протиснулась в комнату и с удивлением осмотрелась
Как же там было интересно! Полки со странными и таинственными статуэтками немыслимой древности, какие-то черепки, древние сосуды, свитки..., а главное - стол и на нем стопка бумаги, верхний лист которой был наполовину исписан трудно различимыми в сумраке словами. Здесь же валялись испачканные и сломанные перья, множество раскрытых книг....
У Мэри загорелись глаза. Так вот он каков - сэр Генри Дартуэй! Она чувствовала себя заговорщицей, проникшей в тайное хранилище, отважной шпионкой. А это требовало какого-нибудь вызывающего жеста - пусть баронет знает, что его секреты раскрыты! И, недолго думая, насмешливо фыркнувшая девушка окунула перо в чернила и написала чуть ниже строк самого баронета следующее: "Мне нужно с вами поговорить об очень важном деле. Буду ждать завтра, в три часа пополудни у разрушенной часовни!"
Конечно, где же ещё можно назначить свидание, как не у единственного на всю округу романтического объекта - груды камней, когда-то бывших нормандской часовней, разрушенной ещё в годы Реформации.
Мэри хотела всего лишь пошутить, и не собиралась идти на свидание. Пусть сэр Генри придёт на встречу и померзнет, напрасно дожидаясь незнакомку. То-то она посмеется, ведь в последнее время барышня просто умирала от скуки.
Озорная выходка воодушевила и подняла настроение мисс Джонсон. Вернувшуюся в экипаж девушку встретило ворчание дядюшки и возмущенные вопли тетки, вопрошающей - где же её веер? И только тут Мэри растерянно сообразила, что оставила безделушку на столе сэра Генри.
- Я не нашла его в библиотеке, - смутившись, соврала она.
- Ой, такая хорошая вещь, - запричитала миссис Смит,- ты, наверное, плохо смотрела!
- Хватит голосить,- одернул мистер Смит супругу,- ничего с ним не случится. Не присвоит баронет твой веер - как найдут, сразу вернут!
Гонору у Мэри немного поубавилось. Веер был уликой, прямо указывающей на семью Смитов, но, с другой стороны, ведь его могли оставить Беатрис или Сара. Правда, что касалось последней, то вряд ли баронет заподозрит её в подобной выходке... и все же, несмотря на все накладки, она неплохо развлеклась.
Утром Мэри проснулась в предвкушении результатов своей выходки, со смехом представляя, как баронет читает послание, морщит лоб и раздумывает - кто же ему написал?
Увы, прекрасным настроением в доме Смитов могла похвастаться только она.
Беатрис закрылась у себя в комнате, буркнув, что у неё болит голова. Дядюшка с Ником засели в кабинете за какими-то делами. Тетка торчала на кухне, приглядывая за кухаркой, а Лэтери отправился в Бэкхэм - проверить, нет ли ему писем на почте.
И выяснилось, что Мэри оказалась на целый день предоставлена себе самой. Просидев в одиночестве всё время до обеда, она вдруг подумала - а что, если тайком пробраться к часовне? Можно будет подсмотреть - придет ли Дартуэй, и как он себя поведет, когда поймет, что его обвели вокруг пальца?
Почему бы и нет! Никто даже не подумал задержать девушку, когда та заявила, что хочет прогуляться. Да и кому в этом доме было дело до Мэри? По-прежнему сердитая на неё за веер тетка только предупредила, чтобы девушка не опаздывала к чаю.
Развалины часовни находились достаточно далеко от Чайд-парка, на краю рощи, прилегающей к землям Фенроев. Хорошо, что снег не замел подмерзшую дорогу, и идти было хоть и скользко, но не слишком тяжело.