Отвечать на приставания Чака можно было только смехом в лицо, как все и поступали. В любой другой компании Чака посчитали бы за грязного извращенца и выгнали, но эти семьи дружили не первое поколение. Чак носил фамилию Басс, и с ним приходилось мириться. И с ним, и с его золотым перстнем с монограммой, отдававшим «голубизной», темно-голубым кашемировым шарфом с монограммой, без которого он не появлялся, его бесчисленными фотопортретами, раскиданными по квартирам и домам родителей и выпадавшим грудой из его шкафчика в мужской школе «Риверсайд».
— Надеюсь, вы предохраняетесь, — крикнул Чак вслед Блэр и Нейту, поднимая стакан.
Они свернули по длинному коридору с красной ковровой дорожкой к спальне Блэр.
Блэр ухватилась за стеклянную ручку двери и повернула ее вспугнув кису Норку, русскую голубую, дремавшую на красном шелковом покрывале. Блэр остановилась в дверях и откинулась на грудь Нейта, прижимаясь к нему всем телом. Коснулась пальцами его руки.
Нейт мгновенно воспрянул духом. Блэр вела себя заигрывающее и сексуально. Неужели… неужели что-то произойдет?
Блэр сжала ладонь Нейта и потянула его за собой. Они споткнулись и повалились на кровать, расплескивая виски на мохеровый ковер. Блэр хихикнула; выпитый скотч ударил ей в голову.
«Сейчас мы займемся сексом», — подумала она.
Голова кружилась. В июне они окончат школу, осенью вместе поедут в Йельский университет, а четырьмя годами позже сыграют пышную свадьбу, поселятся в роскошной квартире на Парк-Авеню, отделают все бархатом, шелками и мехом и будут заниматься сексом в каждой комнате по очереди.
Внезапно издалека донесся громкий и отчетливый возглас матери.
— Серена Ван дер Вудсен! Какая чудесная неожиданность!
Нейт резки отпустил руку Блэр и выпрямился будто по команде «смирно». Блэр села на край постели, отставив стакан на пол, и вцепилась в покрывало с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
Она смотрела на Нейта.
Но он уже отвернулся и уходил прочь, чтобы выяснить, неужели это правда. Неужели Серена Ван дер Вудсен вернулась?
События фильма принимали внезапный трагический оборот. Блэр схватилась за живот, вновь ощутив голод.
Лучше бы она съела хот-дог.
Возвращение S
— Здравствуй, здравствуй, здравствуй! — чирикала мать Блэр, чмокая гладкие худые щеки каждого из Ван дер Вудсенов по очереди.
Чмок, чмок, чмок, чмок, чмок-чмок!
— Дорогая, мы знаем, ты не ждала Серену, — доверительным и извиняющимся тоном шепнула миссис Ван дер Вудсен. — Так уж получилось.
— Ничего, все прекрасно, — ответила миссис Уолдорф. — Серена, ты приехала на выходные?
Серена Ван дер Вудсен покачала головой и отдала слегка вышедшее из моды пальто от Burberry горничной Эстер. Завела светлую прядь волос за ухо и улыбнулась хозяйке.
Серена улыбалась не только губами, но и глазами — темными, почти синими глазами. Такой улыбки часами добиваются перед зеркалом. Магнетической, обворожительной, будто говорящей: «Признайся, от меня глаз не отвести». Топ-модели отрабатывали такой взгляд долгие годы. А Серена улыбалась так от природы.
— Нет, я приехала… — начала она.
Мать поспешила ее опередить.
— Серене не понравилось в пансионе, — сообщила она, естественным движением поправляю волосы, будто ничего не произошло. Она всегда держалась на высоте.
Как и все Ван дер Вудсены. Высокие, светловолосые, стройные, само внешнее превосходство, они держали марку в любой ситуации: играя в теннис, ловя такси, наматывая на вилку спагетти, отправляясь в туалет. В особенности этим отличалась Серена. Она родилась совершенной — а этого не добьешься модной сумочкой или дизайнерскими джинсами. Она была девушкой, с которой хочет быть каждый парень и какой мечтает быть каждый парень.
— С завтрашнего дня Серена снова учится в Констанс, — сказал мистер Ван дер Вудсен, глядя на дочь с совиным выражением гордости и неодобрения в глазах, что придавало ему слегка пугающий вид.
— Очень мило, Серена. Чудесно выглядишь. Блэр будет счастлива встрече, — прощебетала мать Блэр.
— Кто бы говорил, — обняла ее Серена. — Как вы похудели! А дом — это просто чудо. Я в восхищении. Какие картины!
Миссис Уолдорф польщено улыбнулась и обняла Серену за тонкую, гибкую талию.
— Дорогая, представляю тебе моего близкого друга. Знакомься, это Сайрус Роуз. Сайрус, это Серена.
— Я ошеломлен, — прогремел Сайрус Роуз. Он расцеловал Серену в обе щеки и прижал ее к себе чуть крепче, чем требовалось. — А ты хорошо обнимаешься, — добавил он, похлпав ее по бедру.
Серена хихикнула, но не отстранилась. Последние два года она проводила много времени в Европе и привыкла к безобидным объятиям похотливых мужчин, которые находили ее неотразимой и стремились общупать. Их тянуло к ней магнитом.
— Серена и Блэр — самые-самые близкие подруги, — пояснила Элеонор Сайрусу. — Но в прошлом году Серена уехала учится в пансион «Гановер», а летом путешествовала по Европе. Бедняжке Блэр было так плохо без тебя, Серена. — Глаза Элеонор увлажнились. — Особенно после нашего развода. Наконец-то ты вернулась. Блэр будет счастлива.
— Где она? — взволнованно спросила Серена.
Ее белая нежная кожа порозовела от предвкушения встречи со старой подругой. Она встала на цыпочки и вытянула шею, пытаясь отыскать Блэр среди гостей, но ее тотчас окружили взрослые: Арчибальды, Котсы, Бассы и мистер Фаркас; все целовали ее и поздравляли с возвращением.
Серена восторженно отвечала на объятия. Эти люди были ее большой семьей, по которой она уже успела соскучиться. Серена не могла дождаться, когда снова заживет прежней жизнью. Они с Блэр будут вместе ходить в школу, проводить спаренные уроки фотографии на Овечьем лугу в Центральном парке, лежа на траве, снимая облака и голубей, дымя сигаретами, потягивая колу и воображая себя богемными художницами. Они снова будут пить коктейли в Звездном салоне отеля «Трибека Стар» и оставаться на ночь в пентхаусе Чака, потому что, как всегда, напьются до того, что не смогут добраться домой. Они завалятся в уютных пижамах на широкую кровать Блэр и будут смотреть старые ленты с Одри Хэпберн, попивая джин с лаймом. Они будут списывать друг у друга на уроке латинского языка (на внутреннем сгибе локтя Серены все еще чернела шпаргалка несмываемым маркером: amo, amas, amat — слава богу, в моде рукав три четверти!). Они снова поедут в Риджфилд, штат Коннектикут, где у родителей Серены загородный дом, и будут разъезжать по окрестностям в старом «Бьюике» управляющего, распевать дурацкие школьные гимны и вести себя как две спятившие старушенции. Они будут писать на коврик под дверью особняков одноклассников, нажимать кнопку звонка и убегать. Они снова заведут Тайлера, младшего братишку Блэр, в дальние кварталы города и спрячутся, чтобы посмотреть, как он будет искать дорогу домой, — ему это только на пользу, теперь никто из его класса не знает улиц Нью-Йорка лучше него. Они наденут кожаные брюки, отправятся танцевать всей компанией и скинут по пять килограмм за одну ночь. Будто им есть еще куда худеть.
Они снова станут великолепной парочкой как прежде. Серена ужасно соскучилась.
— Держи стакан. — Чак Басс растолкал локтями взрослых и протянул Серене виски. — С возвращением, — добавил он, наклоняясь, чтобы чмокнуть Серену в щеку, и будто случайно поцеловал ее в губы.
— Ты не меняешься, — сказала Серена, беря стакан. Она сделала большой глоток. — Скучал по мне?
— Я? Лучше расскажи, сама по мне не скучала? — ответил Чак. — Давай, крошка, выкладывай. Почему ты здесь? Что стряслось? У тебя есть парень?