Я смотрю на нее, озадаченная:
— Во время обеда?
— Да, что никто не хочет садиться рядом с ним.
У меня темнеет в глазах, когда я вспоминаю его утреннюю отговорку по поводу боли в животе.
— Нет, он ничего не говорил мне.
Мама достает из ящика стола три настольных плетеных коврика под тарелки.
— Он упоминает об этом уже второй раз. Сначала я не придала этому большого значения, ну, ты же знаешь, какими бывают дети в его возрасте — они… довольно переменчивы в дружбе. — Она протягивает мне коврики. — Но он явно расстроен из-за этого. И еще он говорит, что Джейк и Лиам всегда были ему противны.
Я иду на веранду и раскладываю плетеные подставки на столе. Я рада, что Альфи в состоянии довериться ей, конечно же, рада. Вот только жаль, что он не сообщил мне об этом первой. Возможно, если бы на днях я была внимательнее, задав еще несколько вопросов о Джейке и Лиаме, он рассказал бы мне, что же все-таки происходит. Я не могу позволить этому повториться.
— Он что-то упоминал о тех двоих, но я понятия не имела насчет обстановки за обедом. Завтра я поговорю с мисс Уильямс.
Бедный Альфи. Мне невыносима мысль, что он сидит за столом в одиночестве.
Мама хмурится:
— И это еще не все, что меня тревожит.
О боже. Что еще я упустила в жизни собственного сына?
— Он сказал мне, что Майкл оставался на выходные.
Хм. Мне следовало бы подумать о том, что Альфи может что-нибудь ляпнуть об этом.
— Я никогда не вмешивалась в твою жизнь, Джоанна, и не собираюсь начинать сейчас, — продолжает мама. — Но если я не выскажу то, что считаю нужным, эти мысли просто застрянут в моей голове.
— Тогда продолжай. Скажи все, что думаешь.
— У Альфи легко может сложиться неправильное представление обо всем. Ты же сама рассказывала, что он иногда недоумевает, почему его папочка не может жить с ним в одном доме. Если Майкл будет оставаться на ночь, то это, без сомнения, собьет мальчика с толку.
Мама поджимает губы. Она никогда по-настоящему не понимала нас с Майклом. В этом отношении она довольно старомодна. Наверно, ей немного неловко объяснять нашу «ситуацию», как она это называет, своим друзьям, хотя я знаю, что в действительности она заботится только о моих интересах. Я не считаю необходимым оправдывать свои отношения с Майклом — это моя жизнь, а не ее, однако ловлю себя на том, что пускаюсь в объяснения:
— Он казался совершенно измотанным после перелета. Было бы подло отправлять его снова за руль, как только он приехал.
— Так он спал на диване?
Я открываю рот, чтобы ответить, но мне нечего сказать.
Мама издает один из своих насмешливых вздохов:
— Может, Альфи всего и шесть лет, Джо, но дети гораздо сообразительнее, чем мы думаем. — Она выключает газ под кастрюлей с горохом и достает из шкафа дуршлаг. — Надеюсь, Майкл предохраняется.
— Ма-ам! Ради всего святого! Конечно, он предохраняется. Мы предохраняемся!
За исключением одного примечательного случая, приведшего к появлению Альфи, конечно, однако нам не стоит возвращаться к этому в очередной раз.
— Ведь он, вероятно, спит и с другими женщинами, кроме тебя, — продолжает мама. — Ты осознаешь это, не так ли?
Я выдыхаю через нос и считаю до пяти.
— Мы никогда не давали друг другу клятв верности, я же тебе говорила, мама. Но одно я знаю о Майкле точно — он честен.
Иногда даже слишком честен. В тех редких случаях, когда Майкл встречался с кем-то еще, он всегда сообщал мне об этом, как будто нуждался в моем согласии. И я знаю, что тоже могла бы, если бы захотела. Но я не хотела. У меня больше никого не было с тех пор, как родился Альфи.
— У Майкла уже давно нет отношений с другими женщинами, — продолжаю я. — А если он и встретит кого-то, с кем захочет быть, то обязательно мне расскажет. Я знаю — он поступит именно так.
Мама вздыхает:
— Прости, дорогая. Я не могу о тебе не волноваться. Ты же знаешь, материнство неразрывно связано с тревогой за своих детей. И она никуда не пропадает, даже когда они взрослеют. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива и тебе не пришлось бы проходить через то, что я пережила с твоим отцом.
Она делает свое обычное ироничное ударение на слове «отец». Бедная мама. Неудивительно, что она так плохо разбирается в мужчинах.
Мама сжимает мое плечо:
— Помнишь, в детстве у тебя была воображаемая подружка? Я очень волновалась, когда ты пошла в школу. Мне казалось, что другие дети будут дразнить тебя за это.
— О да, Люси Локет. — Я улыбаюсь при этом воспоминании.