Первая остроклювая гостья сорвалась с тетивы, но следующая отправилась следом на мгновенье позже, потом ещё, и ещё, и ещё. В этот миг принцесса эльфов вдруг совершенно отчётливо поняла, что это, скорее всего, конец – отбить шлейф из стрел, пущенный с такого близкого расстояния, она не сумеет ни за что на свете. И всё же она попыталась. Три стрелы полетели в сторону, а ещё две…
Что случилось в тот миг, Альванэиль так и не успела понять: весь мир перед её глазами вдруг стал белоснежным и пах так, словно она оказалась в родном лесу в знойный полдень. Потом чистый бесцветный мир вдруг прорвали два багровых шипа как раз напротив широко раскрытых глаз эльфийки, и сразу же вокруг них начали быстро-быстро распускаться такие же алые цветы, чьи венчики сперва расплылись по белому полю, а потом неожиданно тонкими струйками зазмеились вниз. Воительница, застыв на месте, несколько долгих секунд смотрела на странные быстро раскрывшиеся бутоны, и отупевший от усталости рассудок отказывался верить глазам. Покачнувшееся тело, закрывшее её собой от стрел, тяжело опустилось на колени у её ног, и Альванэиль увидела то, что заставило её забыть обо всём на свете – о мире, который вращался сейчас вокруг неё, о людях, которых защищало сплетённое ею заклинание, даже о том единственном, который был для неё дороже всех других людей. Принцесса леса, выронив свой меч из разом ослабевших пальцев, забыв про гордость, на глазах у врагов склонилась над раненным эльфом, но прикоснувшись к нему дрожащими руками, она почувствовала, что он вовсе не был ранен. Он умирал. Жизнь ритмичными толчками покидала его тело, не умея удержаться в пробитом сердце.
– Отец… – тихим дрожащим от слёз голосом произнесла Альванэиль и снова повторила, не имея ни единого другого слова внутри себя: – Отец…
– А́йдэ… (3) – ещё тише дочери шепнул тот, назвав её именем, которое когда-то давно заставляло нежно улыбаться маленькую эльфийку с удивительными фиалковыми глазами. – …Иу́ро… коинэ́ вар… (4) а́лва… нэи́ль… (5)
В тот миг, когда с губ Владыки Лесного Предела сорвался последний вздох, в его замерших, устремлённых ввысь глазах словно отразился быстрый серебристый росчерк, перечеркнувший бриллиантовые россыпи звёзд на чернеющем ночном небосклоне. Принцесса леса осторожно опустила ладонью его веки и, склонившись, коснулась губами прохладного лба, оставив на нём упавшую солёную капельку слезы.
– Зачем ты ушёл? – Она говорила на древнем языке перворожденных, произнося слова одними губами, чтобы больше никто не смог услышать её. – Ты всегда верил, что я – упавшая на землю звезда из сказаний нашего народа, что поэтому когда-нибудь мне суждено собрать по крупицам все знания и этого мира и стать хранительницей его мудрости. Но ты сам ещё так многому должен был меня научить … Помнишь, ты говорил, что мудрость многогранна? Что она может быть прекрасной, как умение любить, искренне, навсегда, деля своё сердце на двоих. И эта грань мудрости доступна каждому, но мало кто понимает её значение. Что она даётся нам тяжелее самого чёрного труда, как умение видеть, видеть сердцем, глубже, чем способны наши глаза. Об этом мечтают многие, но не всем дано постичь. И иногда мудрость бывает так сложно принять в себя, ведь самая важная её грань – это умение прощать. И хоть она дана и необходима каждому, чтобы оставаться собой, лишь немногие понимают это… Но тебя мне не за что прощать, ибо ты не желал мне зла. Ты просто очень хотел, чтобы я была счастлива… – Альванэиль помолчала, сглатывая подкативший к горлу ком горечи. – Ведь ты – мой отец…
Ватная тишина проглатывала шёпот изначальной речи, не нарушаемая более ни одним звуком – ни лязгом железа, ни тяжёлым дыханием, ни криками. Удивительно, но никто не пытался, словно бабочку, пришпилить к земле согнувшуюся фигурку. Эльфийка поднялась с колен и огляделась.
Чернокрылых уже не было. Вокруг неё стояли люди: усталые мрачные воины, всхлипывающие от сострадания, переполняющего сердца, женщины, дети, испуганно таращившиеся на прекрасную гордую лесную колдунью, как обычная девчонка оплакивающую смерть родича. И среди них стоял Такин – молодой, но справедливый и мудрый король восточного королевства Солармирд. Альванэиль так хотелось, чтобы он поддержал её в свалившемся на неё горе, обнял за плечи, закрывая собой от жестокого мира, но после всего случившегося она не смела просить его об этом. Опустив взгляд на свои испачканные кровью ладони, принцесса леса произнесла: