Я инстинктивно открываю дверь и готовлюсь ударить любого, кто подойдет ко мне, но замираю при виде этого.
— Боже мой, — шепчу я, весь воздух из моих легких уходит, сменяясь мучительным спазмом в груди.
Это Лукас, обнаженный в своем великолепии и красоте.
И которого руками и ногами обвивает лежащая на нем черноволосая женщина.
От запаха спиртного и приторно-сладких духов у меня скручивает все внутри, и я обхватываю живот руками, когда меня пронзает невыносимая боль. Мои глаза горят, и как бы мне ни хотелось выбежать из комнаты, я не могу оторвать взгляд от картины передо мной.
Его гладкое тело движется в мучительном ритме, вес опирается на локти, бицепсы напряжены, а кулак в ее волосах. На мгновение мне кажется, что я стою вне своего собственного тела, наблюдая при свете дня за тем, что мы делали вместе прошлой ночью. В этой комнате. Этой кровати. Где я признаюсь в своей любви.
И он не признается в ответ.
Словно в замедленной съемке, его глаза перемещаются с женщины под ним на меня. Расплавленная серая ярость, которую я хорошо знаю, сверлит меня.
— Гейдж, — икаю я.
Медленная улыбка изгибает его губы, и он с силой входит в женщину под ним.
— Я люблю публику.
Женщина, кажется, не слышит его или ей все равно, она только обхватывает лодыжками его задницу.
Он врезается в нее, его глаза все еще прикованы ко мне.
Женщина вскрикивает и впивается в его плечи ярко-красными ногтями.
— Еще, — стонет она.
Он моргает и смотрит на нее сверху вниз; улыбка исчезает с его губ.
— Ты знаешь правила, детка. — Он опускается ниже и погружает свой язык в ее рот, влажный звук их соединения гремит у меня в ушах.
Она отрывает свои губы от его губ, у нее перехватывает дыхание от поцелуя.
— Давай, не будь Застенчивой (Shy (Шай) — с англ. переводится как «застенчивый»), — он растягивает мое имя, продолжая медленно скользить в ее тело.
Одинокая слеза скатывается по моей щеке, и мое сердце разрывается на части.
Наши взгляды пересекаются, и в его глазах на долю секунды вспыхивает беспокойство, прежде чем женщина под ним кричит:
— Трахни меня, Лукас…
Гейдж моргает и так сильно толкает бедра вперед, что девушка упала бы с кровати, если бы не его хватка на ее волосах.
— Произнеси мое имя еще раз.
— Лукас, — стонет она.
Он — животное. Почему я вообще думала, что могу ему доверять? Или любить его.
Я думала, что добилась прогресса в отношениях с Гейджем, но это ни что иное, как дым и зеркала, коварное поведение лжеца. Он заставляет меня поверить, что мы проходим через все это, находим какие-то точки соприкосновения и наши цели совпадают.
Мы оба хотим только любить и защищать Лукаса.
Но любви недостаточно, чтобы вынести такую боль.
Чувствительность возвращается к моим ногам, когда реальность обрушивается на меня. Наши отношения с Лукасом никогда не сработают, потому что Гейдж никогда не позволит мне подобраться достаточно близко. Когда я оказываюсь на расстоянии вытянутой руки от того, чтобы завладеть сердцем Лукаса, Гейдж отбрасывает меня назад с жестоким напоминанием о том, где я нахожусь.
Ноги несут меня через дом, вниз по ступенькам, к моему грузовику, и к тому времени, когда я разворачиваюсь и направляюсь к дому моего отца, из меня вырываются душераздирающие рыдания. Вытираю слезы с глаз, чтобы видеть дорогу перед собой, проскакиваю мимо дома моего отца и выезжаю на шоссе с заносом колес и облаком пыли.
Не могу вернуться домой.
Черт возьми, не могу находиться в этом городе. Накоплено уже достаточно денег, чтобы добраться до Лос-Анджелеса; если Тревор поможет мне с жильем, возможно, еще не поздно спасти свою карьеру, вернуться в мир бесстрастных репортажей и поверхностных отношений.
Я подхожу слишком близко, впускаю кого-то и теперь должна заплатить за это. Мне нужно установить между нами достаточное расстояние, чтобы он не мог причинить мне боль.
Направляю грузовик к ближайшей дороге, ведущей из Пейсона, и жму на газ.
Гейдж
Небольшая боль сейчас лучше, чем сильная боль позже.
Это то дерьмо, которое я продолжаю говорить себе, пока топлю свою печень в выпивке. Черт возьми, это мантра, которую я продолжаю повторять, просто чтобы оставаться достаточно твердым, чтобы трахнуть двойника Шайен.
Мой план не мог бы сработать лучше. Несмотря на то, что ни один из нас в итоге не кончает, и я вышвыриваю ее из своей кровати в ту же секунду, как шины Шай исчезают на подъездной дорожке, эта иллюзия срабатывает. Тонко разыгранная уловка, которая оказывается лучше, чем я планировал. По моей задумке, Лукасу, проснувшемуся в этом беспорядке, было бы тошно; он бы почувствовал себя виноватым и признался, а Шайен навсегда ушла бы из его жизни. Но нет, она действительно входит и видит это сама. Идеально.