— Гейдж… — страх прокатывается по мне, и как бы отчаянно я ни ждала следующих слов, которые сорвутся с его губ, чтобы услышать то, что уже знаю, я дрожу.
Он обхватывает мою челюсть обеими руками и крепко держит голову, чтобы я не могла отвести взгляд.
— Я был спасен, чтобы выполнить это единственное задание — отомстить. Я приподнялся, — на его губах появляется томная усмешка, — и выстрелил этой сучке между глаз.
Я втягиваю воздух, и, как ни странно, слез нет.
— Ты не убивал свою семью. — Никакого страха. Даже отвращения. Только облегчение. Уважение. И чувство справедливости. — Но… ты убил свою маму.
— Она убила меня первой. — Его руки отпускают меня, и он делает шаг назад, увеличивая расстояние между нами. — И, Шай?
— Да?
За криками голосов снаружи следует топот сапог по крыльцу.
О нет, шериф. Наше время истекло.
Он поворачивается ко мне и мягко улыбается, когда единственная слеза скатывается с его глаз.
— Я тоже тебя люблю.
Дверь распахивается, и в гостиную врываются полицейские с пистолетами наперевес.
— Нет! — я двигаюсь инстинктивно, чтобы защитить Гейджа, прикрыть его своим телом. — Что такое? Что ты делаешь? — помощник шерифа хватает меня сзади и тащит в дальний конец комнаты.
Помощники шерифа окружают Гейджа, но он не убегает и не сводит с меня глаз. Они заламывают ему руки за спину.
— Лукас Мензано, Вы арестованы за…
— Арестован? — я брыкаюсь, чтобы освободиться от захвата помощника шерифа. — За что? Он ничего не сделал!
Он моргает, и выражение его лица становится напряженным от замешательства.
— Что случилось?
Печаль тянет меня на колени.
— Лукас! О Боже, Лукас! — наконец, наворачиваются слезы.
— Я не понимаю, — говорит он одному из помощников шерифа. — Что происходит? — его пристальный взгляд ищет мой, и он секунду изучает мое лицо, скорее всего, видя остатки эмоций и слез после признания Гейджа. — Что вы делаете? Почему вы ее держите? — он борется в их захвате, мышцы верхней части его тела напрягаются под обнаженной кожей.
— Лукас…
Лукас
Боль, которую я могу вынести. Жжение в моих плечах, когда я пытаюсь освободиться, боль в ногах, когда толкаюсь, чтобы добраться до Шайен, все это вечеринка по сравнению с режущей болью, когда я вижу, как она плачет.
Ее глаза опухшие, налитые кровью и мокрые от слез.
Что случилось?
Замешательство делает все заторможенным. Как будто мои мысли не могут догнать реальное время. Но ничто не имеет значения, кроме беспокойства Шай.
— Прекрати бороться, сынок. — Я игнорирую помощника шерифа и пытаюсь высвободить руки, когда меня толкают между лопаток, чтобы заставить двигаться. — Успокойся, и мы все уладим.
Нэш прокладывает себе путь через человеческую баррикаду к Шайен, и я вздыхаю с облегчением, зная, что он с ней. Он никогда и никому не позволит прикоснуться к ней. Нэш переводит на меня свой холодный голубой взгляд, и я сопротивляюсь желанию вздернуть подбородок.
Я не делаю ничего плохого, по крайней мере, насколько помню.
Последнее воспоминание о том парне, Треворе, который комментировал Шайен, а затем Гейдж толкнул меня в темноту.
Страх пульсирует по моим венам, когда мысль сильно ударяет меня.
Гейдж навредил Тревору?
Я быстро провожу инвентаризацию, мои костяшки пальцев не болят, никаких повреждений, которые могут выдать какую-то физическая драка.
У меня нет оружия, так что?..
Полиция вытаскивает меня на крыльцо, и лающий Бадди бросается мне под ноги.
— Все в порядке, приятель. Все будет хорошо. — Фасад моего дома выглядит как автостоянка, заполненная парой джипов полиции, машиной Тревора, фургоном и грузовиком Нэша. — Что случилось?
— Мы надеялись, что Вы сможете нам рассказать, — говорит помощник шерифа, ведущий меня к джипу.
Я бы хотел, чтобы я мог.
Фары светят, когда подъезжает еще один грузовик, на этот раз коричневый, с надписью ШЕРИФ золотыми буквами на боку.
В этот момент передо мной появляется Шайен и обнимает за шею.
— Все будет хорошо, Лукас. Обещаю. Я найду способ вытащить тебя из этого.