Если бы у меня были свободны руки, я бы прижал ее к себе, но у меня нет такой возможности, поэтому просто утыкаюсь носом в ее волосы и вдыхаю столько, сколько могу.
Нэш тянет ее прочь, но она вырывает руку.
— Стой, я просто хочу попрощаться.
Я перевожу взгляд с Нэша на Шай, надеясь разгадать, что она имеет в виду. Она притягивает мое лицо к своему.
— Почему попрощаться, Шайен?
Ее губы дрожат, но она сильная и сдерживает слезы.
— Не волнуйся, хорошо?
Пожимаю плечами, но мое тело кричит, что я должен быть более чем обеспокоен.
— Хорошо.
— Ты доверяешь мне?
Тень улыбки щекочет мои губы.
— Да.
Она вздыхает и приподнимается на цыпочки.
— Я люблю тебя.
Мои веки закрываются, когда тепло ее слов распространяется по мне и вдыхает жизнь в мою душу. Мягкий жар ее губ касается меня в медленном поцелуе, прежде чем она прижимается своим лбом к моему.
— Я тоже тебя люблю.
— Лукас Мензано? — шериф Остин подходит ко мне с мрачным лицом. — Вы арестованы за нападение на Саманту Кроуфорд.
Звук рыданий Шайен прорезает ночь и проникает прямо в мою грудь.
Глава 38
Лукас
— Вы говорите, что были дома в ту ночь, о которой идет речь? — Гэри, помощник шерифа, допрашивающий меня, смотрит с недоверием.
Мы уже обсуждали это несколько раз, и независимо от того, насколько творчески он подходит к формулировке вопроса, мой ответ все тот же.
— Да, сэр, насколько я помню.
Он наклоняется через стол, его предплечья поддерживают его вес.
— И у Вас нет никого, кто мог бы подтвердить вашу историю?
— Нет, сэр.
Он с раздражением откидывается на спинку стула и качает головой.
— Свидетели говорят, что вас видели выходящим из дома жертвы сразу после шести утра.
— Нет, я никогда не был в доме Сэм. — Тошнота ползет по моему животу.
Кто-то видел меня, или, скорее, Гейджа?
После того, как темнота отступает, я не чувствую никакой разницы. Мои мышцы не слабые или болезненные; на теле не остается следов драки, на одежде нет крови, но я был в душе. Полагаю, что любые улики могли быть смыты.
— Правда ли, что у вас с жертвой были какие-то сексуальные отношения?
Опускаю голову и ищу мужество, которое потребуется, чтобы быть честным. Если я хочу остаться в Пейсоне, попробовать стать хорошим человеком, таким, которого заслуживает Шай, мне нужно признать то, кем я являюсь. Смотрю на него и надеюсь, что то, что собираюсь сказать, не приведет меня в тюрьму или, что еще хуже, в лечебницу.
— И да, и нет.
— Не хотите уточнить?
Я ерзаю на своем сиденье, мои руки немеют от наручников.
— Я… эм… Со мной жестоко обращались в детстве. Мой разум не такой, как у большинства людей, и из-за этого я отключаюсь. Это как лунатизм, только я бодрствую, но я… не здесь. Поэтому не могу вспомнить, чтобы у нас с Сэм были какие-то сексуальные отношения, но я слышал, что мы… переспали.
Он ничего не говорит, шокированный.
Его глаза сужаются.
— Сотрудники в «Пистолс Питс», которые видели вас вместе, сказали, что вы двое поцапались и что вы, — он пролистывает несколько страниц в маленьком блокноте на спирали, — повалили ее на пол. — Он смотрит мне в глаза, провоцируя меня на ложь. — Это правда?
Я сглатываю, зная, как плохо это должно выглядеть.
— Да, сэр, думаю, что это может быть правдой.
Он поднимает брови.
— Я выпил несколько бутылок пива, а Сэм начала целовать меня. Мне это не понравилось, и я хотел, чтобы она оставила меня в покое. Я… эм… — был в бессознанке — … Я не помню, что произошло после этого. — Выдыхаю. Это было сложнее, чем я думал.
Осуждение очевидно в его взгляде.
— По словам людей в баре, после ссоры с Сэм вы ушли с Шайен Дженнингс.
Я киваю, не потому, что помню, а потому, что это история, которую мне рассказала Шай.
— У вас с Шайен, похоже, все серьезно.
Мои глаза сужаются, и я снова киваю.
— Я влюблен в нее. Для меня это настолько серьезно, насколько возможно.
— Вы знаете, что Шай и Сэм были подругами давным-давно. Сэм сейчас с бывшим Шайен. — Он пожимает плечами. — Ревность — мощный мотиватор.
— Я не избивал Сэм. — Я просто не могу это доказать.
Он хлопает ладонями по столу.
— Точно. Ладно, уже поздно, и мне нужно домой. Я собираюсь посадить Вас в камеру, и мы разберемся с этим утром.
Камера.
Мое сердце колотится, когда он выводит меня из комнаты для допросов в одну из шести или семи камер предварительного заключения. Зарешеченная дверь ведет к мягкой скамейке и единственному туалету. Я замираю, мое тело отвергает команду двигаться. С твердым нажимом Гэри я вхожу внутрь, и мою кожу покалывает от беспокойства.