X.
КАК ВОЗВРАТИВШИЕСЯ С ОСТРОВОВ ПРИШЛИ В СПАЛАТО
Среди салонцев, переправившихся на острова, был один человек по имени Север, чей дом находился над морем, у колоннады дворца. Поскольку в сравнении с другими он пользовался большим авторитетом, он прозывался Великий Север. Он начал увещевать своих сограждан возвратиться на родину. Но так как было небезопасно строить жилье среди руин древнего города, он им советовал разместиться на время в строении Диоклетиана, где, оставаясь в безопасности, они могли бы без особого страха занимать по крайней мере пядь своей земли, пока не появится возможность вновь застроить Салону при более благоприятном стечении обстоятельств. И в конце концов этот совет понравился нобилям и всему народу; и они заключили между собой соглашение, по которому более богатые строили бы себе дома на собственный счет; прочие же, чьих денег не хватало для строительства домов, заняли бы под свое жилье окружающие башни, а остальное простонародье селилось бы под сводами и в гротах.
Тогда, забрав все, чем они владели на островах, взяв скот и снарядив корабли, они отправились в путь вместе с женщинами и детьми и по прибытии вошли в упомянутое здание, которое строилось не как город, а как царские палаты. И поскольку дворец был просторным, его стали называть Спалато[98]. Расположившись там, они устроили себе грубое жилье, как того потребовали чрезвычайные обстоятельства. Вот так этот многолюдный город Салона, славный и древний, за многие совершенные против Бога грехи оказался в таком ужасном упадке, что из великого множества его людей не осталось и столько, чтобы можно было наполнить гражданами это малое укрепление; и, разместившись в той его части, которая была обращена к морю, они оставили пустой остальную часть городка. Затем они начали мало-помалу выходить и возделывать близлежащие земли. Но как только вожди готов прослышали, что салонские граждане вернулись с островов, они сразу же начали вести против них военные действия, опустошая все их нивы и не позволяя им выходить за стены. Тогда граждане, посоветовавшись между собой, направили посольство к константинопольским императорам, смиренно умоляя и прося, чтобы им было позволено жить в Сплите и владеть по старому праву территорией своего города Салоны. Что и было сделано. Ведь послы, получив все, что хотели, возвратились к своим согражданам, принеся священный рескрипт государей — повелителей. Было направлено также предписание вождям готов и славян со строгим требованием, чтобы они не причиняли беспокойства жившим в Сплите салонским гражданам.
Поэтому, получив предписание повелителей, они не осмеливались в дальнейшем выступать с оружием против сплитчан. После того как между ними был заключен мир, сплитчане постепенно стали водиться со славянами, устанавливать торговые связи, заключать браки, вступать с ними в мирные и дружественные отношения[99].
XI.
ОБ ИОАННЕ, ПЕРВОМ СПЛИТСКОМ АРХИЕПИСКОПЕ[100]
Между тем верховный понтифик направил одного легата по имени Иоанн родом из Равенны, чтобы он, объезжая земли Далмации и Хорватии, просвещал христиан спасительными наставлениями. В Салонской же церкви со времени разрушения пресул не назначался. Поэтому досточтимый Иоанн принялся убеждать клир и народ обязательно восстановить у себя архиепископство древнего города, что было расценено ими как заслуживающее признательности и одобрения. Тогда, согласно обычаю, на собрании клира все единодушно избрали названного Иоанна. Получив посвящение от господина папы, он пришел как добрый пастырь к своим овцам, стремясь не к накоплению денег, поскольку церковь в то время была крайне бедной, но, добиваясь богатства духовного, он всем сердцем тревожился о спасении душ. Папским престолом ему было Дано разрешение, по которому Сплитская церковь получила все надлежащие привилегии, имевшиеся некогда у Салоны.
98
Spatiosum erat palatium. Название Spalatum хронист, таким образом, этимологизирует как соединение частей этих слов («просторный дворец»). Впоследствии в Сплите имела хождение схожая версия его названия. В хронике Михи Мадия сообщается, что название города означает «Salone palacium letum» или «Salone palacium latum», и потому печать города содержит надпись «palacium letum Spaletum Salone quietum» (Michae Madii Historia, p. 645).
99
Рассказ о переселении бывших жителей Салоны на материк и об урегулировании их отношений с «князьями готов и славян» схож с соответствующим эпизодом из сочинения Константина Багрянородного: «С того времени, как названные славяне поселились [здесь], овладев всем пространством Далмации, [обитатели] ромейских крепостей живут возделыванием земли на островах. Но так как патаны постоянно пленяли их и истребляли, они покинули эти острова, стремясь возделывать землю на материке. Однако этому воспрепятствовали хорваты, ибо они еще не платили подати хорватам, а все, что с недавнего времени отдают славянам, они вносили своему стратигу. Будучи не в состоянии прожить, они явились к приснопамятному василевсу Василию, поведав ему обо всем изложенном. Поэтому блаженный сей Василий постановил, чтобы они все даваемое стратигу отдавали славянам и жили с ними в мире, а стратигу бы предоставляли небольшую часть в знак подчинения императору». И далее Константин называет суммы этой во многом символической дани, причем для Сплита эта сумма была в два раза большей, чем для всех остальных городов (КБ, с. 134-135). Упоминание имени Василия I (867-886) как инициатора установления «подати мира» (как ее называют в литературе) согласуется и с его политикой по упрочению власти в западнобалканских землях, и со сложившейся тут в его время политической ситуацией. Текст Фомы объясняет подоплеку выплаты городами дани: по всей видимости, оплачивалась обрабатываемая горожанами земля, расположенная за городской территорией. А жители Сплита пользовались также землями своей «старой родины» Салоны. Сходство текстов Константина и Фомы указывает на длительное существование местного предания, отразившего процесс утверждения власти хорватов на далматинских землях и урегулирования в этой связи отношений с Византией.
В литературе имеются и иные, менее приемлемые датировки данного события, основанные на поисках неких названных в хронике византийских «императоров» — соправителей. Так, одна из популярных точек зрения относит его к 641 г. и связывает с именами соправителей Константина II и Гераклеона (
100
Хроника Фомы — единственный источник, рассказывающий об Иоанне Равеннском. Фома помещает сообщение о нем после описания событий VII в., связанных с разрушением Салоны, и перед перечнем следующих за Иоанном сплитских архиепископов, правление которых относится к IX в Возможно, хронист намеренно затемняет датировку деятельности Иоанна, стремясь удревнить историю Сплитской архиепископии (см.