В том же году в день Успения Богородицы[304], когда я учился в Болонье, я видел святого Франциска[305], проповедующего на площади перед общественным дворцом, куда собрался почти весь город. Темой его беседы были ангелы, люди, демоны. Он так хорошо и понятно проповедовал об этих трех видах разумных духов, что многие присутствовавшие ученые люди были немало удивлены речью профана; сам же он оставался в образе не проповедника, а, так сказать, оратора в народном собрании. Ведь вся суть его слов была направлена на искоренение вражды и на восстановление мирных отношений. Одежда его была грязной, внешность его вызывала презрение, лицо некрасиво. Однако Бог сообщил его словам такую действенную силу, что многие знатные роды, между которыми бушевала чудовищная буря застарелой вражды, обильно политая кровью, пришли к примирению. Его так почитали и благоговели перед ним, что мужчины и женщины толпами устремлялись к нему, стараясь хотя бы прикоснуться к его лохмотьям[306] или обрести хоть маленький их клочок.
Но вернемся теперь к основной теме. Когда истек срок двухлетнего наказания, Гунцел отправился к своей церкви, обратился в курию, и ему был возвращен паллий, которого его лишил Аконций. Тогда архиепископ стал смотреть недобрыми глазами на всех каноников, которые выступали против него. В это время почил архидиакон Групций; на его место каноники избрали Катальда, возведя его в сан тогда еще в отсутствие архиепископа. Но вернувшийся архиепископ с негодованием отнесся к выдвижению Катальда, и тот так никогда и не смог получить от него утверждения своего архидиаконства. Катальд, однако, был уже в почтенном возрасте, и не прошло двухдет, как он умер.
XXVII.
О ПОБЕДЕ, ОДЕРЖАННОЙ НАД ЦЕТИНЦАМИ
Почти в то же время сплитчане прогнали Домальда с должности комита и поставили себе комитом одного знатного мужа из Луки по имени Буисен[307]. Но были некие наглые цетинцы, Будимир и его братья, люди жестокие, которые постоянно мешали сплитчанам жить спокойно; ведь они, как подстерегающие за овчарней хищные волки, все время жаждали лишь крови. Они не могли прожить и дня без того, чтобы не нападать на наши поля, не насильничать над людьми, не угонять скот[308]. Но самым ужасным злом было то, что все это они совершали с совета и при поддержке некоторых недостойных граждан, которые надеялись получить какую-то выгоду от этих разбойников. Их скот был меченым, благодаря чему враги, обходя его, похищали у других.
Наибольшая угроза всеобщей гибели существует, когда в одном городе живут розно, когда враг народа для кого-то считается другом, когда и война не ведется сообща, и мир не соблюдается единодушно. Близкая гибель грозит тому городу, где правят изменники родины, где более высокое положение занимают грабители сограждан; и тогда как их самих нужно карать по всей строгости, они перекладывают наказание с себя на безвинных граждан.
Положение сплитчан было тогда столь жалким потому, что управление не велось хоть сколько-нибудь сносно.
Когда Будимира унесла смерть, которой он вполне заслужил, следовавший в беспутстве за братом Хранислав стал на горе нам преисполняться такой же алчностью. Комит Буиссен предоставил в помощь сплитчанам против врагов около 20 всадников. Сам же, возвратившись к себе, там и оставался. Однажды Хранислав с вооруженным конным отрядом устремился на поля, опустошая их и грабя всех встречных. И тогда появились вооруженные сплитчане с упомянутыми всадниками комита Буиссена. Разбойники же, видя, что из города сбегается множество людей, стали понемногу отступать к горам, захватив с собой награбленную добычу. Когда они скрылись за горами, одни из наших хотели их преследовать, другие — нет. Но всадники комита и сплитские всадники, которых было, пожалуй, столько же, поощряя друг друга, стали подниматься за ними. С ними отправилось и немало пеших воинов из тех, кто был посмелее и порешительнее. И когда они поднялись в горы и миновали крепость Клис, то, пройдя дальше, они наткнулись на врагов в одной котловине, которая со всех сторон была окружена горными перевалами и откуда не было видно свободного выхода в других направлениях. Закрытые горами, они уже спешились и расположились на отдых на лугу. Но как только враги заметили своих преследователей, они тотчас оседлали коней и стали строиться в боевом порядке. Наши же, видя, что те готовятся к атаке, остановились. Боясь довериться коварной судьбе, они сперва стали раздумывать, не лучше ли уклониться от боя, чем принять его. «Мы поступим неосмотрительно, — говорили некоторые из них, — если из-за столь малой добычи подвергнем себя опасности». Другим же из страха перед врагами казалось, что при спуске они могут испытать большие затруднения, чем при подъеме, потому что место это было настолько закрытым со всех сторон, что не имело сколько-нибудь безопасного выхода.
305
Св. Франциск Ассизский (1182-1226), учредитель названного по его имени нищенствующего ордена.
307
Сообщение относится к 1221 г., когда сплитским комитом был избран хорватский феодал из Луки Буисен — Вишен.
308
В 1210 г. Домальд расправился с какими-то соперниками Эндре, за что тот расплатился с ним цетинской жупанией с селением Триль (CD, III, p. 201). Сэтим, вероятно, связаны нападения детинцев на сплитские земли сразу после изгнания Домальда из города.