А однажды архиепископ сказал собравшимся перед ним каноникам: «Я хочу, чтобы в церкви не было вакантных должностей». И тогда был назначен архипресвитером некий Петр, внук Мургия. Так как он был человеком властолюбивым и беспокойным, он принялся открыто ущемлять авторитет архидиакона, склоняя на свою сторону простаков и людей неразборчивых, и, определив себя вроде как их главой, прилагал все усилия, чтобы отвлечь их от должного почитания архидиакона, и добивался, чтобы его самого они уважали как стоящего будто бы выше всех[319]. Вот так в капитуле начался позорнейший раскол. А архиепископ, вместо того чтобы возвести стену против каждой из пылающих ненавистью сторон и вновь пробудить в чадах своих братскую любовь, принялся оказывать благоволение сборищу приверженцев архипресвитера, а сторонников архидиакона подавлял, как мог, своей властью. Казалось, что ему больше нравилось, когда его каноники враждовали между собой, чем если бы они пребывали в единении и согласии.
Архипресвитер, видя, что Гунцел поддерживает его, а от архидиакона всеми своими помыслами был далеко, принялся все больше и больше разжигать в нем пламя ненависти к архидиакону. А поскольку тот был легковерным и искра этой неприязни уже разгорелась в его сердце, он легко доверялся слухам. Так что архиепископ с архипресвитером были единодушны в угрозах архидиакону, тогда как раньше они никак не могли прийти к согласию. Теперь они стали открыто преследовать архидиакона, а после его апелляции угрожать интердиктом и отлучением. Сговорившись, они начали домогаться ни более ни менее как пожизненного его низложения. А чтобы навлечь на него народный гнев, они распорядились закрыть все церкви и прекратить все церковные службы. И бедствие, вызванное этим соблазном, настолько разрослось, что и в церквях, и за стенами церквей не только громко спорили, но в безрассудстве поднимали друг на друга руку. Безумие неистовой толпы кидало людей от одной партии к другой, весь город содрогался от жестокой распри. Почти все каноники были против архидиакона; но лучшие и наиболее проницательные люди из городской знати и большая часть клира поддерживали архидиакона.
Так как в связи с этой смутой весь город, казалось, был охвачен неистовым волнением, архидиакон, опасаясь, как бы между гражданами не произошло какого злодеяния, и размышляя о превратностях времени, отправился к апостольскому престолу. Его сопровождали четверо благоволивших ему каноников. Архиепископ же, видя, что архидиакон отправился в курию, тотчас поспешил за ним, последовав уговорам своих пособников. Его сопровождала толпа каноников, которые сходились с ним в злонравии. А Фома упредил их на восемь дней, все еще не допуская, что пламя ненависти разгорится в их сердцах с такой силой, что они захотят взвалить на себя столь тяжкий труд погони. Хотя, по предложению Гунцела, они сговорились между собой, чтобы никто не называл его архидиаконом, он, однако, надеялся, что, получив указ от апостольского престола, он по возвращении домой сможет успокоить смуту. Но когда он увидел, сколько прибыло людей, возбужденных бесстыдной к нему завистью, он сразу затрепетал. Что же удивительного? Ведь он оказался почти в одиночестве против многочисленного войска врагов, людей столь влиятельных, что на них только и опиралась власть Сплитской митрополии. Тут были архиепископ, архипресвитер, сакриста, примицерий[320] и множество других, прикрывающихся письмами, свидетельскими показаниями, только и ждущих, как бы заглотать архидиакона с головой; а ему самому не на кого было уповать, кроме как на Бога, который вершит суд в пользу всех подвергшихся произволу; убежденный единственно в своей честности, он в спокойствии духа ожидал исхода дела.
А в это время господин папа Григорий IX находился в Перудже[321]. И архидиакон Фома благодаря старанию и покровительству некоторых людей, которых он раньше не знал, был допущен к папе, когда он был в зале лишь с вице-канцлером[322]. И, преклонив перед ним колени, он стал обстоятельно, по порядку излагать свое дело. Сам милостивейший отец благосклонно выслушал его и, словно осведомленный обо всем, выразил ему глубокое сочувствие в связи со столькими тяготами и спросил его, не желает ли он судиться по этому делу с архиепископом в курии. Архидиакон ответил: «Непременно, святой отец». Тогда папа сказал стоявшему подле вице-канцлеру: «Предупреди кардинала Отгона, чтобы он внимательно выслушал обе стороны об обстоятельствах дела». И архидиакон, поблагодарив его и облобызав его стопы, вышел, исполненный радости. А архиепископ со своей сворой, увидев, что архидиакону с такой легкостью была предоставлена аудиенция и что он наперекор им получил аудитора, сильно обеспокоился. Придя к папе, они добивались, чтобы им был предоставлен в качестве аудитора кардинал Райнерий, на которого они твердо полагались. Но господин папа никоим образом не соглашался. Поэтому архиепископ со своей сворой явился по вызову к кардиналу Отгону и уже в более миролюбивых выражениях пожелал, чтобы дело полностью рассматривалось без судебного шума и весь процесс был бы представлен как примирение. Но кардинал с самого начала отказался, остерегаясь, что стороны могли сговориться между собой для какого-нибудь преступления. В конце концов архиепископ, видя, что его план не вполне способствует достижению желаемого успеха, стал глубоко раскаиваться в затеянном. Тогда, в частности, явившись втайне от своих сообщников к архидиакону, он пытался льстивыми речами расположить его к себе, опасаясь, как бы тот не обвинил его в каком-либо преступлении. Но архидиакон, мало веря лести архиепископа и зная его привычку менять по обстоятельствам слова и обличье, настойчиво двигал свое дело перед кардиналом. Все его спутники, кроме одного, разъехались.
319
Архидиакон в католической церкви был вторым лицом после епископа в делах церковного управления. Он наблюдал за поведением духовенства, играл важную роль в церковном суде, заведовал церковным имуществом, в отсутствие епископа замещал его, а в случае смерти епископа заведовал всеми церковными делами на правах викария. В административном отношении архидиакон стоял выше архипресвитера, но, как диакон, занимал более низкую ступень в церковной иерархии.
320
Примицерий — зд., возможно, старший священнослужитель в кафедральной церкви (см. прим. 168).
321
Папа Григорий IX (1227-1241) находился в Перудже с сентября 1234 г. по сентябрь 1235 г.