Потом разыскиваемый по всевозможным укромным местам Леонард был, наконец, обнаружен, и так как огонь безумия уже несколько поутих, они не слишком распускали руки, а притащили его во дворец и, направив против него копья угроз, силой вынудили отречься. Капитул же, лишенный пастырской защиты, стерпел позор своего бесчестья и потому, что следовал осторожному правилу — смягчать суровость, когда толпа выходит из себя, и потому что они видели — настало такое время, когда людская испорченность при суровом наставлении не исправляется, а усугубляется. Поэтому осудив и отлучив от церкви всего нескольких лиц — зачинщиков совершенного преступления, они позволили мирянам подыскать аббата по своему усмотрению.
Тогда они направили в Апулию одного мирянина вместе с монахами, наказав им поискать по монастырям этой земли, кого они могли бы поставить аббатом. Что и было сделано. И они привели одного [монаха] из монастыря Кавы[395] по имени Бизонций. Так как он ничего не знал о допущенном злодеянии, и, казалось, пришел с чистой совестью, то был избран аббатом монастыря.
Но не спит и не дремлет тот, кто стережет Израиль. Ведь не проходят безнаказанными нечестивые деяния против закона Божьего. И потому, когда миряне радовались, что они вышли как бы победителями и добились вопреки церкви исполнения своего желания, будто чудо произошло, свершилось Божеское возмездие. Действительно, в тот самый день и час, когда упомянутый аббат, сойдя с корабля, вступил в монастырь, каштелян[396], который командовал замком Клис, спустившись со своими к Салоне, пронзил стрелами двух знатных сплитских юношей и утопил их в реке. Это преступление стало источником тяжелейших столкновений между венграми и сплитчанами, и началась мучительная война, в ходе которой город был тяжело наказан людскими и материальными потерями.
И вот однажды венгры в союзе с хорватами из Книнской крепости спустились в боевом строю и, пройдя без всякого шума, быстро продвинулись почти к самым стенам, намереваясь совершить разбойное нападение. Сплитчане же, поднятые по неожиданной и внезапной тревоге, бросились к оружию, чтобы вступить с ними в бой. Сомкнутый строй венгров и хорватов расположился на некотором расстоянии, а подеста оставался в раздумье напротив, ожидая, когда же подоспеет из города побольше вооруженных воинов. Но один из воинов подесты, который стоял вторым от него, человек большей, чем приличествовало, горячности и смелости, не вытерпев длительной задержки боя и пустив во весь опор коня, направил оружие на врагов. Конечно, он надеялся на удачный для себя исход, так как неоднократно одерживал над ними победу. Вслед за ним устремились и другие, кто горел нестерпимым желанием отомстить за преступления против города. А подеста с остальными, не желавшими в сомнительных делах испытывать игру судьбы, держался вдалеке. Столкнувшись тогда с боевыми порядками врагов, те начали мужественно биться. Но так как они не имели поддержки от своих, то меньшинство легко было побеждено большинством. Ведь те, кого Божье возмездие определило к наказанию, не могли одинаково проявлять смелость и испытывать страх. Так как они оказались разделены душой и телом, то на отважных обрушился меч, а робкие из-за их позорного малодушия были ввергнуты в презрение. Упомянутый воин пал, пронзенный мечами, и вместе с ним знатный муж Феодосии — первый среди лучших граждан, кто был повержен вражеским оружием и с чьей смертью весь город впал в уныние. При том, что были и еще убитые, несчастный день принес нам слишком много горестей и печали. Но на том злосчастная схватка не закончилась, и после этого, пережив много потерь и обид, мы пребывали в горести, и лишь с трудом пламя этой ссоры было в конце концов укрощено и погашено.
По окончании года своего правления подеста Иоанн ушел, и его сменил Бернард из Тергеста, человек пожилой, но суровый и беспокойный от привычки воевать[397]. Был он храбрым и жадным до славы, решительным в военном деле, неповоротливым в делах гражданского управления.
XLII.
О ВТОРОМ ВЗЯТИИ ЗАДАРА[398]
В то время задарские граждане, воодушевленные успехами, стали спесивыми и, презрев былое, когда они процветали при наилучшем состоянии дел, пожелали изведать новое и сомнительное. Восстав против венецианского владычества, они вознамерились выйти из-под его бремени. Выделяясь силой и богатством среди жителей своей провинции на море и на суше, они начали пресыщаться барышами от морского дела и из тщеславия решили изведать воинской славы. Они радовались, что среди возведенных поселений и укреплений летает их военная конница. А потому, разорвав старинный договор о верховной власти, презрев святость клятвы, они показали себя открытыми врагами венецианцев[399].
397
Бернард был поставлен подестой в 1243 г. Тергест — совр. г. Триест в Северной Италии на берегу Триестского залива Адриатического моря.
398
В главе содержится рассказ о неудавшейся попытке Задара освободиться от венецианского господства в 1242 г. Здесь так же, как и в рассказе о первом взятии Задара венецианцами, прослеживается сочетание как близкой венецианской, так и иной, задарской или другой антивенецианской, точек зрения на события и стремление умолчать о роли в них Венгрии. Хроника Дандоло в описании этих событий в целом воспроизводит фабулу рассказа хроники Фомы, хотя в данном случае прямых текстовых заимствований не отмечается (см. прим. 235).
399
Во время пребывания Белы IV в Клисе в мае 1242 г. к нему явилось задарское посольство с просьбой принять Задар под свое покровительство. Король согласился и утвердил договор своего брата Кальмана с жителями Задара о переходе их под власть венгерского короля (CD, IV, р. 162; Andrea Danduli Chronica, p. 353). Согласие Венгрии на предоставление помощи Задару квалифицировалось в «Венецианской хронике» Мартина де Канале второй половины XIII в. как начало войны венгерского короля с Венецией (