Миряне же, разразившись по своему обыкновению бранью, пытались силой принудить к тому клириков. Оставив собрание, комит Ричард, судья Мургия и другие члены совета вошли в церковную камеру и при молчаливом согласии пресвитера Фуска силой, с помощью трех или четырех сообщников этой низости, захватили печать капитула; вынеся ее, они составили от имени капитула подложную грамоту и, снабдив ее печатью, отправили двух человек из нобилей, которые должны были, объявив себя поверенными капитула, провести избрание в соответствии с пожеланием короля. Что и было сделано. Следуя наказу, нунции этого ложного посольства отправились к королю. И так как король находился тогда в землях Славонии, они быстро вернулись, сказав, что они провели избрание Хугрина и что король благосклонно расположен к городу и обещал гражданам много милостей.
Но в народе говорят: «У лжи короткие ноги, она с трудом ходит и быстро ловится»; ведь не бывает хорошего исхода в дурно начатом деле. И те, что называли короля милостивым, скорее могли сказать, что столь дерзновенными действиями навлекается гнев царя царей — Господа. И хваставшиеся, что оказали гражданам благодеяние, на самом деле принесли почти всему отечеству страшные несчастья и разорение.
И в самом деле, не прошло и двух недель, как появился полководец Дионисий с вышеназванными князьями и, собрав большое войско из венгров, далматинцев и славян, пришел в Салону и стал лагерем. Тогда сплитчане, явившись к ним, постарались задобрить их многочисленными подношениями и льстивыми речами. Но те, следуя королевскому указу, не удостаивали граждан благосклонным взглядом, но, грозя суровыми мерами, требовали заложников и крупную сумму денег. Но так как гражданам было тяжело прощаться со своей свободой, они ссылались на привилегии, согласно которым их город освобождался от подобного рода поборов и повинностей. Однако, презрев законные привилегии, те с крайней настойчивостью принуждали граждан выдать указанное. Когда же сплитчане со всей решимостью отказались сделать это, все войско поднялось и подступило к городу.
В 1244год Господа за четыре дня до июльских ид[419] в сплитском предместье произошло крупное сражение. Все войско, построенное в боевом порядке, начало бой у стены [предместья]. Венгры разделились на отряды и стояли с баном поодаль; были здесь епископ со своим отрядом, препозит Филет — со своим, трогиряне — со своим, клисский каштелян также со своим и много других. Подойдя тогда к стене, они старались найти проход, через который они могли бы проникнуть внутрь. Но сплитчане, расположившись по кругу, копьями и камнями далеко отбросили наступавших врагов. Трогиряне же, знакомые с этими местами, обойдя с запада, подобрались к подножию горы и завязали бой с той стороны стены, которая по своему местоположению была более уязвимой и имела меньше защитников. Став тогда против стены, они оказались выше тех, кто оборонял ее, и, забрасывая их градом камней, вынудили спуститься вниз, на равнинное место. А поскольку сограждане не осмеливались оставить другие места, на которые они были определены, то не могли и прийти к ним на помощь. Поэтому, забравшись вскоре на стену, трогиряне стали ожесточенно теснить тех, которые стояли уже внизу и не давали им спуститься со стены и продвинуться вперед. Но когда они огромной беспорядочной толпой приступом взобрались на стену, она сразу рухнула под их ногами и развалилась до основания. При виде открывшегося широкого пути все войско толпами потекло по этому проходу и, прорвавшись в предместье вплоть до обнесенных стенами домов, повели с гражданами рукопашный бой. Тогда было убито до десяти человек сплитчан, венгров же и славян уничтожено почти тридцать человек. Вот так, из-за того что стена оказалась слабой защитой, невозможно было сдержать такую толпу, и притом над гражданами тяготел грех.
Тогда ворвавшиеся [в предместье] враги устроили с западной стороны пожар, и из-за сильного ветра в короткое время сгорели все деревянные и плетеные строения, а так как языки пламени яростно разносились ветром, то сгорело и почти двадцать каменных домов. И так в тот день в пределах стены предместья сгорело более пятисот строений. А объятые сильным страхом граждане, видя, что огонь все усиливается и пламя пожирает один дом за другим, опасались, как бы ненасытное пламя не перекинулось с объятых пожаром домов предместья на весь город.
Казалось, рассвет того дня был для Сплита последним. Некоторых охватил такой ужас, что Мургия, один из самых богатых и болтливых граждан, перенеся на несколько судов мешки с деньгами, говорил о необходимости сдачи венграм. Но другие, сохраняя присутствие духа, в резких словах упрекали его в трусости. Когда спустились сумерки и утихло разожженное врагами пламя, сплитчане послали к венграм, смиренно испрашивая мира. Однако бан, обрадованный победой, но и немало опечаленный своими потерями, ответил на это угрозами. Вот так закончился этот горестный и печальный день. А на следующий день бан с прочими князьями призвал сплитчан к себе, полагая, что встреча внутри городских стен была бы не столь безопасной, как снаружи, среди непрочных оград и слабых укреплений, и начал с ними переговоры о мире. Сплитчане же, находясь в стесненных обстоятельствах, — здесь они были окружены вражескими отрядами, а в Трогире удерживались в темницах двести граждан, — пошли на все, принужденные неизбежной необходимостью. Так, они согласились внести в королевскую казну шестьсот марок серебром и отдать в подтверждение своей неизменной верности шесть сыновей из знатных семей в качестве заложников. Венгерские же князья твердо обещали, что после заключения мира с трогирянами все пленные будут освобождены. Что касается некоторых других, включенных в договор статей, то перечислять их здесь нет нужды[420].
420
Договор с Дионисием датирован 19 июля 1244 г. В тексте договора называется иная сумма— 1000 марок. Центральные пункты договора, посвященные решению спорных земельных вопросов, обходятся хронистом молчанием. Согласно этим пунктам, вся территория «от межевого столба до Трогира» вместе с территорией Острога отдавалась трогирской коммуне; все привилегии сплитчан на участки, расположенные на этой территории, аннулировались; Трогир получал спорный остров Сан-Стефано. Договор подписали и представители семейства Качичей, которые ранее претендовали на некоторые земли, включенные в текст договора (CD, IV, р. 235-236). В 1245 г. определенные Дионисием границы владений двух городов были подтверждены венгерским ставленником Хугрином — сначала архиепископом, а затем и комитом Сплита (Ibid., p. 279). Распри из-за спорных территорий продолжались и позднее (Ibid., p. 208-209).