Один из пожарных набросил на него одело, мужчины накрыли его и унесли прочь.
Затем я увидел еще одну фигуру в желтом жилете, мчащуюся сквозь руины в сторону бригад скорой помощи настолько быстро, насколько мог двигаться человек с целыми ногами. Я получила картинку живого мозга, и тут же узнала ее. Я продиралась сквозь груды обломков, следуя подчерку мозга мужчины, которого я хотела найти больше всего. Куинн и Франни лежали, наполовину погребенные под кучей строительных обломков. Франни была без сознания, на ее голове была рана, но она уже перестала кровоточить. Куинн был в полусознательном состоянии, но приходил в себя. Я видела, что вода смыла часть пыли с его лица, и поняла, что тот мужчина, который только что промчался мимо, дал Куинну немного воды для питья, и собирался вернуться с носилками для двоих.
Он попытался улыбнуться. Я упала на колени рядом.
— Нам, возможно, придется изменить наши планы, детка, — сказал он. — Мне, видимо, придется позаботиться о Франни в течение недели или двух. Наша мама однозначно не Флоренс Найтингейл.[47]
Я старалась не плакать, но однажды «открыв кран», не могла просто приказать своему «слезопроводу» выключиться. Я не рыдала больше, но слезы продолжали течь. Как глупо.
— Делай, что нужно, — сказала я. — Позвони мне, когда сможешь. Окей?
Я ненавидела людей, которые говорят «Окей?» все время, словно просят разрешения, но я не могла ничего с этим поделать.
— Ты жив, а все остальное — ерунда.
— Спасибо тебе, — сказал он. — Если бы ты не позвонила, мы бы погибли. Даже пожарная сигнализация, возможно, не смогла бы выдернуть нас из номера вовремя.
Я услышала стон в нескольких футах, просто движение воздуха. Куинн также его услышал. Я просканировала вокруг, и оттолкнула большой обломок, открывший кусок туалета и раковину. Там, покрытый пылью и мусором, заваленный несколькими крупными кусками гипсокартона, лежал Андре, полностью скрытый от солнечного света. Беглый осмотр сказал мне, он у него несколько серьезных травм. Но ни одна из них не кровоточила. Он мог исцелить их всех. Вот черт!
— Это Андре, — сказала я Куинну. — Израненный, но живой.
Если мой голос был мрачным, то потому, что мои мысли тоже были мрачными. Прямо рядом с его ногой лежала красивая, длинная деревянная щепка, и это было таким искушением. Андре представлял угрозу моей свободе, всему, что я имела в жизни. Но я видела уже столько смертей в этот день.
Я склонилась рядом с ним, ненавидя его, но после всего… Я знала его. Я думала, это будет легче, но все оказалось не так.
Я выбралась из небольшой ниши, где он лежал, поспешно вернулась к Куинну.
— Эти ребята сейчас вернуться забрать нас, — сказал он мне, и его голос звучал увереннее с каждой минутой. — Ты можешь идти.
— Ты хочешь, чтобы я ушла?
Его глаза мне что-то говорили. Но я не могла понять, что.
— Ладно, — сказала я нерешительно. — Я пойду.
— Помощь ко мне вот-вот подойдет, — сказал он мягко. — А ты могла бы найти еще кого-нибудь.
— Верно, — сказала я, не зная, как к этому отнестись, но поднялась на ноги. Я прошла, наверное, пару ярдов, когда услышала, что он двинулся. Но после этого настала тишина, я пошла дальше.
Я вернулась к большому фургону, что был припаркован на стоянке рядом с центром спасательной команды. Желтый жилет был магическим пропуском, который, впрочем, мог потерять свою магию в любую минуту. Кто-нибудь мог бы заметить, что на мне спальные тапочки, и они были порваны, поскольку вряд ли были бы предназначены для спасательных работ. Какая-то женщина из микроавтобуса подала мне бутылку воды, и я открыла ее трясущимися руками. Я пила и пила, и вылила оставшуюся часть воды на лицо и руки. Несмотря на холод на улице, это было замечательно.
К тому времени, прошло два (или четыре, а может и шесть?) часов после первого взрыва. Возле Пирамиды были десятки спасателей с оборудованием, машинами, одеялами. Я оглядывалась вокруг в поисках кого-нибудь, кто здесь руководил, намереваясь выяснить, где находятся другие выжившие, когда в моей голове раздался голос.
— Сьюки?
— Барри!
— В какой ты форме?
— Изрядно измотана, но не ранена. А ты?
— То же самое. Сесиль мертва.
— Я так сожалею, — я не могла придумать, что сказать.
— Я думаю, мы можем кое-что сделать.
— Что? — думаю, мой голос прозвучал без особого энтузиазма.
— Мы можем найти живых людей. Лучше сообща.
47
английская сестра милосердия, реорганизовала систему ухода за раненными в Англии, национальная героиня конца 19 века