— Он мне ничего не говорил.
— Ну, как-то же вы пришли к тому, что я видел!
— Да почему, по-твоему, Люк что-то для этого делал?! — беззлобно вскипела я, все же громкостью голоса не заглушая музыку для других выпивох. — Я же, извиняясь, прямо указала на то, что это была моя инициатива. Он… не клал мне руку на бедро, не строил глазки, не использовал подкатные фразочки — я прямым текстом предложила ему, и все, что он сделал, это согласился. Это минимум участия!
Кэмерон смотрел на меня с призрачным улыбчивым снисхождением, то ли не доверяя моей оценке случившегося, будто свечку нам держал, то ли по вине далеко не первой порции виски, ведь и зашел он в нашу каюту наверняка подшофе.
— …Ты перепутал двери, да? Когда заглянул.
— Да.
— Но ключи…
— Если ты не заметила, ваша каюта рассчитана на четверых. Отис выдал на всякий случай мне лишнюю карточку. И скажи «спасибо» за то, что это был я, а не он с родительским обходом… Господи, наступит Ад кромешный, если он узнает…
— Зато плохая новость о моем образовании не покажется ему уже такой страшной…
Кэмерон кратко хохотнул в стакан, ополовинил налитое и, погоняв вместе с виски во рту рвущиеся наружу слова, все же выпустил их на волю:
— Только не забеременей: не повторяй ошибки своих отцов.
— Но ведь я — «ошибка» своего отца!..
— Ты… поняла, что я пытался до тебя донести. Дети — зло! — посмотри хотя бы на этого обалдуя…
— Я не планирую детей в ближайшие лет пять-семь и знаю, как проблема решается в клинике, если вдруг она возникнет. У меня до этого раза никого не было, у Люка — тем более, поэтому мы ничем не могли заразиться друг от друга. Но в следующий раз я обязательно позабочусь о презервативе, несмотря ни на что.
— В следующий раз?..
— Я люблю его… — неожиданно даже для себя, вдруг призналась я. Кэмерон взирал на меня пораженно, однако сложил два и два и усмехнулся в сторону стола:
— Ну да. Разумеется. Раз у тебя никого не было… Умненькие девочки из благонадежных семей не дают кому попало. Но что если ты чувствуешь так из-за неудовлетворенности, Рин?..
— С-сейчас я более чем удовлетворена, — стыдливо пожала я плечами, — и по-прежнему его люблю… Да и я не «божий одуванчик»: в наш век, если возникают нужды, сам их и удовлетворяй.
— Тогда зачем нужно было с ним спать? — задал он самый важный вопрос. — Тем более раз от этого решения столько негативных последствий, что можно захлебнуться дерьмом.
Мои пальцы крутили светильник — двигались и разноцветные огни на наших лицах да руках. Смотреть на электрическое пламя было куда легче, чем в глаза Кэмерону или внутрь самой себя — эти два солнца виною могут превратить меня в пепел…
— Секс был… заменой… попыткой дотянуться до того, что нужно на самом деле… Ты рассказывал о том, как медленно, превозмогая эмоциональные трудности, сходился с отцом, — тебе должно быть это знакомо: когда, если не можешь обнять или поцеловать человека, хочется хотя бы ударить — чтобы хоть так коснуться того, с кем стремишься быть одним целым…
В затяжные секунды молчания вклинивался блюз, позволял нам обдумывать сказанное и услышанное подолгу — по-настоящему.
— Он не останется таким, какой есть сейчас, — напомнил об очевидном отчим. — Его характер каждый день меняется по чуть-чуть, в конце концов через пару лет ты можешь вообще его не узнать.
— Я не сказала, что хочу за него замуж и всю жизнь вместе прожить, — я говорю, что люблю его. Это все, что я пока что знаю.
Кэмерона мой ответ вполне устроил. Он осушил стакан, несколькими громкими щелчками пальцев подозвал официанта и заказал обновить.
— Ты хоть заметил, что сказал: «…отцов»? — улыбнулась я коленям.
— Что?
— «Не повторяй ошибки своих отцов»… Это мило. Ты и правда мне как второй папа. А Дик — как третий. Очень много отцов приходится на всего одну маму.
— Выпьешь?
— Я не пью виски — вкус ужасный, разъедает рот.
— А что пьешь?
— Не знаю… Мне понравился алкогольный пунш на одной из университетских вечеринок.
…на единственной, куда я заглянула на первом курсе интереса ради — и ничего хорошего, кроме пунша, для себя не нашла…
— Такого здесь точно нет, но когда официант принесет мне виски, подберем тебе фруктово-ягодный коктейль.
Комментарий к Часть 7. Первая половина
Обращение к читателям: https://vk.com/wall445594272_29548
========== Часть 7. Вторая половина ==========
Комментарий к Часть 7. Вторая половина
Написание этой финальной “части от части” затянулось, но, полагаю, оно того стоило.
P.S. Нифига не половина, конечно, получилась, а значительно больше страниц, но у меня почти никогда не получается заранее предугадать этот момент.
Той ночью месячные не заставили себя ждать, и, пожалуй, впервые я была им рада: нелегко было бы четыре дня гадать впустую, а не беременна ли я. Вместо этого я, хоть и во многом довольная, по понятной причине чувствовала себя плохо физически, как можно меньше двигалась, а покинув каюту, оставалась в столовой, в зоне отдыха с садовыми качелями или на палубе подольше, чтобы реже перебираться с места на место. К счастью, таблетки, прописанные из-за перелома, действовали по-умному и обезболивали вообще весь организм, а не только срастающуюся воедино кость. Люк по наивности, вероятно, считал, что плохо мне по вине его несдержанности, грубости, и от нового прилива вины был еще заботливее и мягче. По его словам, Кэмерон несколько раз пытался завести с ним приватную беседу, но замолкал, не находя нужных слов, и в итоге быстро отыскивал повод закончить разговор, так его и не начав. Папа же… чувствовал, что что-то не в порядке. Он видел зажатого Люка, кружащего надо мной почти постоянно, Кэмерона, довольно неумело маскирующего переживание нелегкой внутрисемейной ситуации, и меня, уставшую и измученную из-за коварной ловушки собственного внутреннего органа. К счастью, имея большинство элементов пазла, но не все, отец сделал самый простой вывод: что у меня сильно болит сломанная рука, и об этом знают все, кроме него. Оттого тщетные уговоры признаться уже, наконец, и затем экстренно госпитализироваться стали основной программой на ближайшие дни. Волнения как следствие сильнейшей любви — это мило, и я правда ценю, но это ж нужно было постараться — чтобы твоя навязчивая, выдалбливающая мозг забота стала хуже, чем менструации. Но первое не вытесняло второе, а вкупе… это был ад…
В конце монотонного, отчасти даже душноватого пути все пассажиры лайнера были рады сойти на гавайскую землю, но я была на седьмом небе от счастья! — ведь теперь, чтобы скрыться от отца и его уговоров, мне было предоставлено не замкнутое пространство корабля, а целый остров! Туристическая его часть.
Наш отель был одним из тех, что пытаются балансировать между комфортом цивилизации и аутентичностью жизни в дикой природе: в природе изменчивой, в природе шумной — в природе прекрасной. Автобус с логотипом отеля вез нас вместе с другими отдыхающими сквозь город, мало отличающийся от обычной Америки, которую я знаю с рождения: пальмы намекали на Калифорнию, одноэтажные коробкообразные магазинчики словно перебрались сюда из Фриско вместе с нами на лайнере, чтобы убедиться, что идиотка, сломавшая у них на глазах-окнах руку, не убьется окончательно. Какая язвительная забота с их стороны!
Бледная многоэтажка с огромными буквами у самой крыши, где совсем не скромно размещалась личная вертолетная площадка владельца сети отелей, приветственно росла над обрывками щедро увлажненных дождем джунглей, оттесненных друг от друга частными жилыми домами, но чем ближе к отелю мы подъезжали, тем меньше оставалось их и чаще мелькали сувенирные лавки и кафе, рассчитанные в первую очередь на жадных до новых впечатлений туристов.
В этой сахарной громадине чувствовался дух Вегаса: и без вызывающих «танцующих» фонтанов отель выглядел так, словно выстроен был лишь для поддержки казино, занявшего пару этажей. Свернувшись буквой «С», он показывал голую спину подъезжающим автобусам, а охранял от ветров декоративный кусочек гавайской души, искуственной, искривленной, но все же притягательной: в просторном, как завидное поле для гольфа, дворе среди поникших пальм и диковинных растений приютились бассейны всех форм и размеров, беседки, выполненные в стиле аборигенов; их острые крыши прикрывала та же сухая трава, которая служила бы, наверное, юбками гавайским танцовщицам, — такого оформления «в лоб» было достаточно; отель глубоко, по-кошачьи, мурчал, довольный, легко ведущийся на такую ленивую подделку. Но стоит сказать, это и правда выглядело атмосферно и красиво, а удовольствие от комфорта перебивало пластмассовый запах фальши.