— Ненавижу тебя, — с противоречивой, но однозначно искренней улыбкой произнес он. — Найди у кого можно спросить дорогу.
— Уже нашел — кого выбираешь: ящерицу или череп коровы?
Папа шутливо пихнул водителя ногой в бок, после чего так и замер, обдумывая дальнейший план действий. Одна нога отца покоилась у Кэмерона поперек бедер, свободная рука того — на отцовском колене, и это выглядело так по-домашнему тепло, что на душе все вновь затопило покоем. Пожалуй, так и должна выглядеть настоящая любовь: когда в первую очередь вы друг для друга лучшие друзья, во вторую — члены дружной и крепкой семьи и уже в третью — любовники…
Скрипнула верхняя полка! — отдернув штору, Люк, как черт из табакерки, свесился вниз головой у моего левого плеча! От испуга я чуть не выронила остатки крайне припозднившегося завтрака.
— Нам ни в коем случае нельзя останавливаться в придорожном стриптиз-баре! — ни с того ни с сего сказал он, глядя то на своего отца, то на моего. — Иначе стычки с вампирами не миновать! И выживет только Рина.
В ответ на его сомнительное заявление ухмыльнулся лишь Кэмерон, так как единственный понял, о чем именно шла речь.
— Что? — поднял брови папа.
— «От заката до рассвета», — за сына ответил Кэмерон. — И почему, скажи-ка на милость, выживет одна Рина? Чем я хуже Клуни?
— А я тогда кто? — сложив руки на груди, спросил отец.
— Ты — старый занудный отец девочки-подростка, — просиял Кэмерон и тотчас получил игривый пинок под ребра.
Люк, довольный донельзя, что сумел втянуть взрослых в обсуждение, повернулся ко мне, сияя широкой улыбкой, — на автопилоте я бросила взор на его лицо… Этой ночью его горячие мягкие губы касались вовсю моей киски… Проклятье!
— Простите… — обронила я всего слово, прежде чем резко развернуться на сто восемьдесят градусов и умчаться в тесный туалет, оснащенный унитазом, узенькой раковиной да выдвижной душевой кабиной. Я не могла смотреть на отражение в зеркале; включила ледяную воду, набрала полные ладони и плеснула в покрасневшее лицо, забрызгав пол. Сердце колотилось как бешеное, кожа перегревалась, будто под ней раскалилась спираль, как в духовке. Мокрые кулаки я прижала к закрытым глазам, игнорируя скатывающиеся к локтям ледяные капли. — Не возбуждайся… Не возбуждайся, дура ты этакая!.. — едва слышно шептала я, присев на опущенную крышку унитаза. Я должна терзаться муками совести, а не оказываться вновь и вновь на седьмом небе от счастья, вспоминая то кошмарное, запретное, что совершила!..
…Но вместо этого я тонула, от потаенного блаженства захлебывалась теми райскими ощущениями, что испытала у бассейна… Чем больше влажнело нижнее белье, тем яростнее я ненавидела себя и тем скорее должна была признать полнейшее бессилие перед собственными чувствами…
***
Через час с лишним наш автодом заехал на довольно захудалую заправку, вокруг которой не было ничего, кроме пыльного пекла. Кэмерон занялся бензином, отец пошел узнать дорогу в магазинчик, похожий на растоптанную обувную коробку, отремонтированную широкими оконными стеклами. Люк тоже покинул салон, как и я, искренне надеющаяся, что мир снаружи достаточно просторен, чтобы мы с Люком не пересеклись хотя бы вне стен дома на колесах. Разумеется, я была слишком наивна: он стоял шагах в десяти от машины в тени магазинной пристройки, но, к моему удивлению, уже не один. За его правым плечом кудрявый соломенный локон накручивала на палец объективно красивая сверстница. Она была ниже Люка на голову; шорты были настолько коротки, что внешние стороны обнаженных бедер прикрывали карманы, — и до того неприлично тесны, что джинса между ног образовывала анатомическую складку… Облокотившись на стену, отчего и без того изящная тонкая талия девушки заимела красивый изгиб, блондинка с вызовом в темных глазах говорила что-то явно приглянувшемуся ей Люку. Я бы нырнула обратно в салон, едва их заметив, но Люк стоял ко мне спиной, так что любопытству ничто не мешало взять верх: сунув руки в карманы да наполнив взгляд наигранной скукой, я принялась неспешно ходить туда-сюда, заодно грея уши.
— …городской — это круто! — обворожительно улыбнулась незнакомка. — У вас и отдых с размахом! Мы с отцом, — кивнула она в сторону магазинчика, — только к родне в соседний городок и ездим. На барбекю, — с отчетливым презрением добавила она. — А вы аж через всю страну, да? И куда направляетесь?
— Да так… — сухо просопел Люк и пнул в сторонку безликий камень. Он держал руки в карманах длинных шорт, смотреть старался, судя по наклону головы, вниз — никак не на полураздетую южанку. Будь это другой шестнадцатилетний мальчишка, я решила бы, что он стесняется ее наготы, но это же Люк — какое к черту стеснение, для него обнажение — шутка.
— Жаль, вы проездом, — предприняла еще одну попытку боевая девчонка. — А то могли бы вместе затусить. А так… остается только чатиться, да?
Улыбаясь, точно на привычном для нее конкурсе красоты, она ждала, что он, как и многие до него, ухватится за ниточку жирнейшего намека, они обменяются контактами, однако Люк скучающе кивнул — и этим ограничился.
— А это кто? — указала взглядом дочь владельца заправки на меня, в эту минуту как раз повернувшуюся к ним передом.
Люк обернулся, не до конца подавил тронувшую губы улыбку и ответил, вернув все внимание песку под ногами:
— Да так. Никто.
Никто.
Я отбросила напускную отстраненность, когда очередной круг перед автодомом подошел к концу. Лишь для вида спросив, не нужна ли Кэмерону помощь, вернулась в салон, залезла на свою полку, точь-в-точь полевка в нору, и шумно задвинула штору.
Никто.
…Разумеется: после того, что случилось… Если Люк возненавидел меня или же я ему опротивела, я вполне могу его понять…
========== Часть 4 ==========
Ничто не длится вечно. И наша поездка в доме на колесах — очередной тому пример. Дом, ставший мне по-настоящему родным, послушно засыпал на парковке перед офисом, сдающим таких красавцев в прокат здесь, в Сан-Франциско. Этот город не такой, каким его стараются запечатлеть на отпускных фото и открытках, вернее не каждая его улица будет тянуться круто вверх, на холм, пронизанная рельсами канатных трамвайчиков. Те, что пересекают подобные открыточные улицы, — самые обычные на вид, ровные, и невысокие светлые дома стоят строго перпендикулярно земле, как годами облагораживаемые дантистом зубы. Пусть бывать в Сан-Франциско мне доводилось не так уж и часто, я привыкла к здешней атмосфере, не рвалась надышаться «особенным» воздухом, в отличие от восторженного Люка, а последней обыскивала каждый уголок дома на колесах, чтобы убедиться, что никто ничего не позабыл в салоне. Нашла только обрывок фантика под столом.
— Ну… Прощай, — с печальной улыбкой погладила я внутреннюю обшивку у распахнутой двери и спустилась по ступеням на асфальтное озеро-парковку.
Отец и Кэмерон разговаривали с менеджером, обставленные нашими четырьмя чемоданами; Люк за двухметровой сеткой, огораживающей парковку, строил рожи в камеру смартфона. Ну что за человек: все стараются выглядеть на селфи-снимках как можно более привлекательно, круто, сексуально, а он уродует лицо гримасами — и, довольный, выкладывает в сеть. И люди ведь лайкают! Больше всего «сердец» собрало фото, на котором у него веки вывернуты наизнанку — и звериный оскал!.. Я не сталкерю, просто подписана… на все его аккаунты во всех соцсетях…
Пока Кэмерон договаривал с мужчиной в белой сорочке, отец приобнял меня за плечо, поцеловал в макушку. В этих нежных медвежьих объятиях я почувствовала себя снова если не ребенком, то ранним подростком. Родной запах успокаивал, не пробуждал во мне никаких лишних желаний — почему же запах Люка мне не кажется родным?..
— Устала? — проговорил отец в мои волосы.
Не то слово…
— Нет, с чего бы вдруг, — улыбнулась я. — Доехали ведь с комфортом. Даже жаль прощаться с домом на колесах. Обратно же у нас билеты на самолет?