Я показала на пирог:
— Похоже, ты ждешь гостей. Гарри, прости меня за нахальное вторжение. Мне не следовало входить без твоего разрешения.
Взгляд его приобрел хорошо знакомую загадочность.
— Вопреки распространенному мнению, холостяки не сидят на диете из сандвичей с повидлом. Как видишь, я неплохо себя обслуживаю. Ты ведь останешься пообедать? Отметим нашу встречу бутылочкой доброго вина. Не могу поверить, что ты здесь, Тесс. Когда мы виделись в последний раз… боюсь, я поступил несколько необдуманно…
— Забудем. Я хочу, чтобы мы были друзьями, Гарри.
— Друзьями… — Он замолчал, отвел взгляд, затем вновь посмотрел на меня. — Да, наверное… Ты прекрасно выглядишь, Тесса, но… слушай, извини, я утром выхлебал целое море кофе, и если не наведаюсь в туалет…
Он выскочил в гостиную и, перепрыгивая через ступеньки, взбежал по лестнице. Спустя несколько секунд он уже несся вниз, но на полпути внезапно остановился и прищурился.
— Мне следовало догадаться. — Прислонясь к стене, Гарри сложил на груди загорелые руки. Удивительно, как в своих старых выцветших джинсах, порванных над коленом, он умудрялся выглядеть так, словно сошел с обложки журнала мод. Губы его скривились в ехидной улыбке. — И что ты с ней сделала? Похоронила в погребе?
— Не говори глупостей. — Я исподлобья смотрела на него. Он сердится? Неужели эта женщина ему небезразлична? А может, все дело во мне? Что, если его тошнит от формы моего носа или же опущенные уголки губ придают мне вовсе не тоскующий, как я думаю, а отталкивающий вид?.. — Какая чушь! — беззастенчиво соврала я. — Твоя подружка отнеслась ко мне чрезвычайно дружелюбно. Наверное, она вышла через переднюю дверь, когда ты вошел через заднюю.
— А своего очаровательного нахальства ты не растеряла. — Гарри перегнулся через перила и, прижав руки к груди, продекламировал с придыханием: — О, Тесса! Не потому ль явилась ты сюда, чтобы я опять просил твоей руки, ибо священник, твой отец, велит вступить тебе в союз с противным старцем Синей Бородой?
— Я ведь сказала, что хочу, чтобы мы были друзьями.
— Твое желание — закон! — Гарри ловко перескочил через перила и приземлился у моих ног. — Я передам твои извинения своей знакомой в нашу следующую встречу. А сейчас давай–ка поедим!
На кухне Гарри с удивительным проворством приготовил обед. На стол шлепнулись сыр, сливки, хлеб и пачка масла, в пирог безжалостно вонзился нож.
Тарелка нужна? — Передо мной приземлилась тарелка. — А вот и салфетка!
Оторвав кусок бумажного полотенца, Гарри попытался самолично заткнуть его мне за воротник, но я выдернула "салфетку" и скромно расстелила на коленях.
— Прости, — плотоядно произнес Гарри. — Это все моя низменная натура! Кушать подано, злобная искусительница.
Какое коварство с его стороны — вести себя столь обезоруживающе. Я не могла долго на него сердиться, хотя, возможно, это было вовсе не так уж и плохо. Ко мне снова вернулось хорошее настроение. Может, я все–таки превозмогла свою любовь к этому несносному человеку?..
— Кстати, о злобных людях и дурных делах… — Я вертела в руках вилку. — Мне хочется наконец–то заняться чем–то стоящим, и я решила вступить на путь преступлений. А здесь я для того, чтобы просить тебя, самого очаровательного мошенника на свете, стать моим сообщником в одном темном деле.
— Эзопов язык мне недоступен, — отозвался Гарри, возвращаясь к столу с чайником в руках.
— Ладно, так уж и быть, переведу. Я собираюсь подстроить преступление, в котором буду жертвой, а ты преступником.
— Ты, случаем, никаких колес не наглоталась? — Гарри заботливо склонился надо мной, осторожно приподнял веки и внимательно изучил зрачки. — Похоже, наркотики тут ни при чем. А раз так, единственное разумное объяснение — ты связалась с какими–то подозрительными личностями. Ты меня удивляешь, дорогая Тесса. Дочери священника не пристало заниматься темными делишками.
— В том–то все и дело. — Я облокотилась о стол, надеясь, что Гарри по достоинству оценит мой тоскливый взгляд. — На самом деле я вовсе не дочь священника. Я нечто безымянное, и даже точная дата моего рождения неизвестна.
Гарри откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
— Ладно, выкладывай, в чем суть твоей аферы. Уж не хочешь ли ты похитить половину женского населения Великобритании в возрасте от тридцати пяти до шестидесяти лет и держать их в заложницах до тех пор, пока кто–то из дамочек не сознается, что она и есть твоя мать? Брось, Тесса! У тебя прекрасные родители. Неужели ты намерена отказаться от них, когда найдешь настоящих? Кроме того, тебе не приходило в голову, что ты слегка жадновата? Вообще–то у людей обычно один отец и одна мать. Постой–ка, постой–ка… Уж не собираешься ли ты взломать отдел регистрации или здание суда, где хранятся документы об усыновлении, и вынести свою папку под моим плащом? Нет, вряд ли. Ты ведь сказала, что это я буду злодеем, а ты — жертвой. Верно?