Отдел политики располагался на третьем, верхнем этаже старого особняка, который занимала редакция «Вечернего курьера», как бы надо всеми. Все три комнаты «политиков» были отремонтированы по самому высокому классу, на стенах висели акварели (как выражался Вася Коновалов — «живая пись»), офисная мебель пугала своей дороговизной и блеском отделки, а из редакторского буфета сотрудникам отдела политики приносили горячий кофе в фарфоровых чашечках, чтобы им, не дай бог, не пришлось тратить свое драгоценное время на самоличное заваривание любимого напитка. Отдел происшествий, наоборот, находился на первом этаже, вид имел обшарпанный и замызганный, под столами у нас валялась засохшие колбасные шкурки (подкормка для мыши Гальки и ее многочисленных детей), а кофе мы пили растворимый из керамических кружек с трещинами.
Год назад какая-то сволочь придумала пасквиль под названием «Как изготавливать заметки для отдела происшествий». В готовый текст надлежало вставить только время и место совершения преступления, имя подозреваемого и выбрать нужный из предложенных вариантов: «В…. часов на… улице у дома номер… был застрелен (зарезан, придушен, отравлен, разрублен) главарь (член, боец) Солнцевской (Тушинской, Калужской…) преступной группировки. Прибывшая на место опергруппа под руководством капитана Иванова (Петрова, Сидорова, Махмудова) опросила свидетелей, которые сообщили, что видели двух (трех, четырех…) молодых людей кавказской (мексиканской, китайской, среднерусской…) национальности в черных (белых, розовых, желтых…) шапочках…» И так далее.
— Мы работаем в обстановке постоянной травли! — любил восклицать мой бывший начальник, заведующий отделом происшествий Полуянов Александр Иванович по кличке Майонез. — Нас ненавидят и держат за придурков.
Против «придурков» мне возразить нечего, а вот по поводу ненависти он явно преувеличивал. Сотрудники «Вечернего курьера» относились к нам хотя и пренебрежительно, но беззлобно. Мы располагались на периферии редакционной жизни, никому не мешали, ни с кем не конкурировали и были своего рода местной достопримечательностью, изюминкой в большом и пышном высокотворческом пироге. К тому же мы выполняли важнейшую социальную функцию — нами пугали нерадивых молодых журналистов: «Будешь плохо работать — сошлем к «преступникам».
Переселившись на привилегированный третий этаж, я испытала благоговейный трепет и чувство причастности к высокому и чистому. Захотелось сменить гардероб, купить туфли на высоких каблуках и китайскую вазочку на рабочий стол. От нового места работы веяло чуть ли не аристократизмом, и я ощущала себя бывшей горничной из мексиканского сериала, вышедшей в финале замуж за богатого красавца. Майонез, ночные выезды на место преступления и визиты в вонючие тюрьмы остались в прошлом, и до полного счастья было рукой подать. Огорчало только то, что протиснуться в светлый мир большой политики оказалось не так уж легко, и на новичков из бывших горничных там смотрят свысока и без нежности.
А сегодня утром мне позвонил Вася Коновалов и рассказал интереснейшую историю. Нет, вру, это я ему позвонила, но по всему было понятно, что он и сам собирался мне звонить и просить о помощи.
История такая: сегодня вечером в пансионат Управления делами Президента РФ «Роща» съезжаются руководители ведущих средств массовой информации, а также некоторые представители политической элиты. А вчера в МУР прислали анонимку, в которой сообщали, что одного из этих элитных представителей — кандидата в губернаторы Красногорского края — должны убить. Вася журналистов терпеть не может, как, впрочем, и политиков, так что представить себе, чтобы он органично влился в журналистско-политический коллектив, было совершенно невозможно. Да и внешность у него неподходящая для приличного общества. Поэтому ему пришла в голову замечательная идея — заслать меня в эту «Рощу» и получить сведения из компетентных рук, если можно так выразиться.
Васино предложение было настоящим подарком, почти козырным тузом, и я наивно надеялась, что смогу одним прыжком перемахнуть много ступеней, ведущих в высшие сферы. В анонимку я ни капельки не верила и просто-напросто использовала Васино предложение в собственных, достаточно корыстных целях. Для меня, начинающего политического журналиста, было бы неслыханной удачей оказаться на закрытом семинаре таких БОЛЬШИХ людей. Заметьте, простых журналистов, вроде меня, там ожидалось всего девять человек, каждый из которых чуть не сдох, прорываясь на семинар. Только слабоумный отказался бы от такого царского предложения, и я радовалась, ликовала и пела песенки противным голосом, прославляя неизвестного анонима и желая ему долгих лет жизни.