Чарли перешагнул через ноги Ричера и устроился в своем деревянном креслице.
— Над чем работал Кельвин? — снова спросил Ричер.
— Чарли, пойди поиграй на улице, — сказала Анджела.
— Мама, я хочу остаться здесь, — ответил Чарли.
— Анджела, над чем работал Кельвин? — повторил Ричер.
— С тех пор как на свет появился Чарли, он занимался только проверкой биографий, — ответила Анджела. — Хороший бизнес. Особенно здесь, в Лос-Анджелесе. Все беспокоятся о том, чтобы случайно не взять на работу вора или наркомана. Все хотят выяснить, что представляет собой человек, с которым они встречаются или планируют вступить в брак. Кто-то с кем-то знакомится в баре или по Интернету и первым делом ищет его в Google, а потом звонит частному детективу.
— Где работал Кельвин?
— У него был офис в Калвер-Сити. Арендованный, всего одна комната. Там, где Венис пересекается с Ла-Сьенега. Туда можно легко и быстро добраться по Десятой автостраде. Кельвину там нравилось. Наверное, мне нужно съездить и забрать его вещи.
— Вы не позволите нам сначала обыскать офис? — спросила Нигли.
— Люди шерифа уже его обыскали.
— Нам нужно сделать это еще раз.
— Зачем?
— Возможно, он работал над чем-то более серьезным, чем проверка биографий.
— Наркоманы ведь тоже убивают людей. А иногда и воры это делают.
Ричер посмотрел на Чарли и увидел глаза Франца.
— Но не так, как убили вашего мужа.
— Ладно. Можете взглянуть на его офис, если хотите.
— У вас есть ключ? — спросила Нигли.
Анджела медленно поднялась и прошла на кухню. Через некоторое время она вернулась с двумя ключами, одним большим и одним маленьким, на стальном кольце диаметром в дюйм. Она подержала их на ладони и неохотно протянула Нигли.
— Только верните их мне. Это ключи Кельвина.
— Он хранил дома что-нибудь относящееся к его работе? — спросил Ричер. — Записи, папки, что-нибудь в этом роде?
— Здесь? — удивилась Анджела. — Какое там! Когда мы сюда перебрались, Кельвин перестал носить майки, чтобы освободить место в ящиках.
— А когда вы сюда перебрались?
Анджела продолжала стоять. Хрупкая женщина, она, казалось, заполняла собой все пространство.
— Сразу после того, как родился Чарли, — ответила она. — Мы хотели, чтобы у нас был настоящий дом. Мы были здесь счастливы. Он маленький, но нас вполне устраивал.
— Что произошло, когда вы видели его в последний раз?
— Он ушел утром, как всегда. Но так и не вернулся домой.
— Когда это было?
— За пять дней до того, как ко мне пришли люди шерифа и сказали, что найдено его тело.
— Он разговаривал с вами о своей работе?
— Чарли, хочешь пить? — спросила Анджела.
— Со мной все хорошо, мама, — ответил Чарли.
— Кельвин когда-нибудь разговаривал с вами о своей работе? — повторил Ричер.
— Не слишком много, — ответила Анджела. — Иногда какая-нибудь киностудия просила его проверить актера, узнать, какие в его шкафу прячутся скелеты, и тогда Кельвин рассказывал мне разные сплетни. И больше ничего.
— Когда мы работали с ним вместе, он был очень прямым парнем и всегда говорил то, что думал, — сказал Ричер.
— Он таким и остался. Вы полагаете, он кого-то разозлил?
— Нет, просто я хотел узнать, изменился ли он. А если нет, нравилась ли вам его прямота.
— Очень нравилась. Я любила в нем все. Я вообще уважаю честность и открытость.
— Значит, вы не будете против, если я скажу вам прямо то, что думаю?
— Нисколько.
— Мне кажется, вы чего-то недоговариваете.
Глава 11
Анджела Франц снова села и спросила:
— И что же я, по-вашему, недоговариваю?
— Что-то очень полезное, — ответил Ричер.
— Полезное? Что сейчас может быть для меня полезным?
— Речь не только о вас, но и о нас. Да, Кельвин принадлежал вам, потому что вы вышли за него замуж. Но он принадлежал и нам, поскольку мы вместе работали. Мы имеем право знать, что с ним случилось, даже если вы этого не хотите.
— А с чего вы взяли, будто я что-то скрываю?
— Всякий раз, когда я задаю вопрос, который может приблизить нас к истине, вы уклоняетесь от ответа. Я спросил, чем занимался Кельвин, и вы тут же принялись нас усаживать. Я спросил об этом еще раз, и вы предложили Чарли пойти поиграть. И не потому, что хотите уберечь его от выслушивания вашего ответа, — нет, вы тянете время, чтобы решить, станете ли вы отвечать.