До окончания института оставалось совсем немного, когда началась война. Призвали нас одновременно в конце августа сорок первого. Мы вместе явились в военкомат, а потом вместе ехали в одном вагоне, рядом с другими такими же призывниками. Были мы одеты в то, в чём пришли на призывной пункт, и, естественно, ни о каком оружии и речи не было. Хотя вру, речь как раз была: кто-то кому-то где-то сказал, что экипируют и вооружат нас на месте прибытия. Опять же по слухам — нас должны были везти в район Ленинграда, но где-то разбомбили пути, и нас повезли в объезд. Часа два мы стояли на станции Савёлово. В Савёлове к нашему эшелону подцепили ещё три вагона с призывниками. Они были призваны из Калининской, Псковской и ещё более северных областей чуть ли не месяц назад, перекочёвывали из накопителя в накопитель, пока не попали в Савёловский, где ждали уже неделю. Местный военком едва ли не под пистолетом заставил нашего начальника поезда подцепить дополнительные вагоны с новобранцами, и мы тут же тронулись дальше. Ехали медленно, с частыми остановками. Через сутки попали в переплёт. Иначе и не назовёшь наше положение. Впереди был разбомблён железнодорожный мост и, как оказалось, сзади нас путь тоже отрезан, так как ближайшую станцию немецкая авиация прошлой ночью раздолбала в дым, вместе с находившимися там эшелонами. Так война впервые показала нам свои коготки… Ещё почти сутки неизвестности, пока начальник нашего эшелона искал связь, пока нашу судьбу кто-то где-то решал. Эти сутки мы провели в эшелоне. Рядом было поле с турнепсом, мы выбегали из вагонов, рвали турнепс и утоляли голод. К счастью, нас не бомбили. Дальше нами распорядились так: приказано было оставаться на месте, ждать прибытия ремонтников и помогать им в восстановлении моста. Бедлам и неразбериха были жуткими. Единственный офицер, сопровождавший нас и являющийся нашим командиром, оказался суетливым, крикливым, беспомощным человеком. Он даже не сам догадался разбить нас на группы и назначить там старших. На вопросы типа: «А что мы будем кушать? Домашний харч кончается…» — он только кричал, что надо было раньше думать и взять жратвы побольше. Не буду подробно вспоминать этот отрезок нашей с Юркой службы. А коротко события развивались так. Когда прибыли ремонтники, наладился хоть какой-то порядок. Часть наших ребят под руководством спецов работала на мосту, часть наладилась в соседние деревни на уборку картошки и на другие работы (за продукты, разумеется). Многие там же и ночевали. А если быть правдивым до конца, то скажу, что часть ребятишек (в основном из «савёловских» вагонов) просто разбежалась и в эшелон уже не вернулась. Из песни слова не выкинешь! Что было — то было…
Эшелон прибыл в город Череповец, и нас загнали на запасной путь. Опять неизвестность. Приказ: из вагонов не выходить. Прошёл час, три… Мы с Юркой решили сбегать на станцию — может, удастся обменять что-нибудь на курево… Пока бегали, искали, меняли — кошмар: наш эшелон ушёл! Мы стоим обалдевшие, и мысли у нас самые похоронные: патруль, комендатура, дезертирство, трибунал… Потом стали логически рассуждать: мы в цивильном, значит патруль нас не сразу возьмёт. А если и возьмёт, то документы, удостоверяющие личность, у нас при себе. Ещё есть справки, где сказано, что мы отчислены из института в связи с призывом в Красную армию. Есть повестки и приписные свидетельства с отметкой военкомата о призыве. И мы же не прячемся, мы хотим скорее на фронт! Короче, решили явиться в либо в ту же комендатуру, либо в местный военкомат. Где их только искать? Начальник вокзала наверняка знает. Вошли в здание, разыскали нужный кабинет, около которого толпа, жаждущих попасть к начальнику на приём. Ждём. Тут из кабинета выходит военный, по петлицам — подполковник. Мы к нему: «Товарищ подполковник, разрешите обратиться?» Разрешил. Объяснили коротко суть дела и попросили подсказать, куда нам надо явиться. «А документы у вас есть? Или тоже в эшелоне оставили?» Предъявили документы. Он внимательно их проверил и сказал: «Ну вот что, орёлики, пойдём‑ка со мной, у меня и поговорим». Идти пришлось не очень долго, через несколько кварталов подполковник подвёл нас к трёхэтажному зданию, казённым видом напоминающему школу. У входа стоял часовой, он козырнул подполковнику и пропустил нас в здание.