Часто думаю о Стрижевском… Задаю себе вопрос: будь я на его месте — остался бы почти на верную смерть? А соблазн попасть в новый, прекрасный мир, встретиться с отцом… Ведь можно было уговорить себя, понадеявшись, что потом, вероятно, будет возможность вновь вернуться к матери. А порой думаю, уж не приснилось ли мне всё это в лихорадочном сне? Единственное доказательство для самого себя — вот этот мой блокнот в чёрном кожаном переплёте. А ещё лелею надежду — после войны попасть в Ухту, разыскать Наталию Алексеевну. По моей просьбе Свиридов написал в Ухту два письма. Одно в ухтинскую больницу, где работала Наталия Алексеевна, другое своему приятелю с просьбой узнать адрес Стрижевской, а может, и разыскать её лично. Но пока никакого ответ нет, да и быстро такие дела сейчас не делаются. Кто сейчас знает: и где этот приятель, и где Наталия Алексеевна, и где дневники Гурского, и где мы сами будем через день… А ещё мне предстоят поиски девушки из Севастополя. Надежда найти её очень призрачна. Неужели она исчезла в этом адском водовороте, а с нею и Юркины «Миры, что рядом». Действительно, сплошные вопросы…
В сердце не перестаёт ворочаться Юркин осколок.
…Завтра пойдём со Свиридовым в 13‑ю гвардейскую, завтра опять должны наступать…
2001—2002 гг.