В конце недели Митя улетает домой. Я прошу его разыскать Колю и передать ему кассету, на которую засняты дети.
— И вообще, скажи ему, что у нас все хорошо. Я желаю ему счастья и забвения. Пусть он забудет меня и ему будет легче. Хорошо? Пусть не думает обо мне. И не любит. Пусть любит теперь свою жену!
Слезы капают у меня из глаз. Митя вытирает их и обнимает меня.
— Лиза, успокойся, я передам все, что ты захочешь.
— Скажи ему, что у меня есть любовник и я очень спокойна. Пусть пришлет данные жены и я сделаю им вызов, теперь их выпустят. И твою Наташу я тоже приглашаю в гости. Не все тебе по заграничным любовницам гулять, — я шутливо треплю его за ухо, — Спасибо тебе! Ты не представляешь, как помог мне.
13. «Жизель до и после смерти»
Теперь наша жизнь становится размеренной и спокойной, насколько это возможно. Я подаю прошение об отставке и в ее ожидании дописываю вечерами роман, играю с детьми, занимаюсь с Алисой. В следующем году ей предстоит пойти в школу. Джек проводит с нами все свободное время. Мы больше не заговариваем о том, чтобы жить вместе, но наши отношения приобретают завершенность. Я стараюсь уверить его, что не только мой каприз, но и его желание определяют наши встречи. Джек помогает найти мне удобную квартиру. После увольнения я должна освободить виллу, принадлежащую посольству, для нового атташе. Новая квартира тоже составляет часть виллы, но более современной, начала века. Сад вокруг нее прекрасен, это и привлекает меня. Перголы, заплетенные вьющимися розами и виноградом, окружают фонтан, и есть площадка для игр. Джек приложил все усилия, чтобы наш дом был недалеко от его квартиры. Наконец, приезжает моя замена, и я сдаю дела. Черновой вариант романа к тому времени готов, и я, прилетев в Лондон для завершения моей карьеры в Уайтхолле, даю его почитать Саре, моему самому беспристрастному критику.
— Бетси, ты превзошла сама себя. И, что самое главное — у тебя нет больше трагического привкуса безнадежности. Ты пишешь обо всем с безмятежностью, наводящей ужас. Неотвратимый фатум. Откуда это?
Я рассказываю, как в Греции мы обращались к Дельфийскому оракулу..
— Понимаешь, там я вдруг поверила, что есть высшие сферы, где предопределен весь мой путь. Мойры, ткущие нить моей жизни. И я поняла с облегчением, что так я становлюсь значительно счастливее. Что бы ни случилось, я могу не терзаться за собственные ошибки. Древние греки потому и были счастливой нацией, за них все решали боги. Я даже думаю написать вступление. Одновременно рождаются несколько младенцев и Мойры в суете забывают про одну из них — Ирен. Ее судьба предопределена в той мере, в какой она зависит от судеб окружающих людей. Когда она, как я, попадает в Дельфы, она узнает о том, что может жить, как хочет, но только пока никого не любит и никто не любит ее. Иначе она все-таки попадает в сцепление с другими судьбами, как между зубцами шестеренок, и бывает ранена больнее остальных, ведь ее никто не оберегает.
— Да, это удачное дополнение, так все будет еще острее. Ты молодец, Бетси. Что ты будешь делать потом? Еще один роман?
— Нет, попробую сыграть Лидию в «Жизели». Витторио Минотти уговаривает уже полгода.
— Это замечательно. Что, у тебя так плохи дела? Когда ты счастлива, ты ведь забываешь обо всем постороннем.
Я киваю головой и впервые с сентября рыдаю. Вытерев слезы, я рассказываю Саре о женитьбе Коли и Джеке.
— Бетси, но что же тебе приносит страдание? То, что он женат на другой?
— Нет, я боюсь, что он сделал это ради меня, а сам будет страдать в этом нелепом браке без любви.
— Но представь себе, что он нашел себе этакого «Джека в юбке» и без любви, но с приятностью проводит с ней время.
— Ах, нет, у него такая тонкая душа, — в запале возражаю я, — Все равно это доставляет ему нравственные мучения. Вот если бы я точно знала, что он совершенно меня разлюбил, было бы легче.
— Я понимаю, что ты хочешь сказать, но на мой взгляд, это запредельно утонченные чувства. Может, ты все это придумала?
— Я уже ничего не понимаю! — всхлипываю я последний раз.
В Уайтхолле, получив из Рима отличные характеристики, уговаривают не бросать службу, но я, вспомнив вдруг обиду на то, что меня подставили в Москве, наотрез отказалась. У моего литературного агента я подписала контракт на экранизацию романа «Психоанализ» и, повидавшись с Сашей, уезжаю в Рим дописывать свой роман, который будет называться «Разум и чувства». Саша впервые за четыре года в рождественские каникулы поедет домой. Я ни о чем его не прошу, только даю деньги на подарки Коле и его жене. Вернувшись домой, я обживаюсь на новом месте, заканчиваю роман и уже начинаю думать о сценарии. Опять ко мне приходит после работы Витторио и мы допоздна обсуждаем будущий фильм.