— Знаешь, я тоже не хотел бы с тобой разговаривать, как с пациенткой. Я бы предпочел говорить с тобой как мужчина, который может решить твои проблемы.
Я с улыбкой смотрю на него, но тут раздается телефонный звонок. Беру трубку и опять озноб пробегает по спине от голоса, который я слышу.
— Бетси, это ты? Саша сказал, что ты на съемках. Как у тебя дела? Где дети? — голос в трубке так близок и ясен, словно Коля стоит рядом. Я давно не слышала его голос. Я приучила себя к мысли, что он далек и недосягаем, поэтому голос возле уха вызывает дрожь.
— Спасибо, хорошо. Дети спят, уже ночь.
— Я перезвоню завтра, поговорю с ними. Я соскучился. Бетси, я соскучился!
Мне хочется закричать: «Я тоже!», но я делаю вид, что не понимаю, и говорю тем же деревянным голосом:
— Они тоже. Я желаю тебе счастливого рождества и счастья в новом году, — и передаю трубку Саше.
Я стою, держась за горло Перехватывает дыхание, я начинаю задыхаться, меня сотрясает такая дрожь, что становится страшно. Больше всего мне хотелось бы сейчас потерять сознание. Саша кидает трубку и бросается ко мне. Он не знает, что делать, поэтому просто обнимает меня и ведет к дивану. Посадив на колени, он крепко прижимает меня к себе, пытаясь помочь справиться с отчаянием, но рыдания, наконец-то вырывающиеся из груди, не приносят облегчения. Я судорожно плачу, уткнувшись лицом ему в грудь, мучительно втягивая воздух и так же с трудом выталкивая его из себя. Я уже полностью обессилела и ничего не соображаю. Саша вытирает мне лицо и заставляет высморкаться. Он хочет встать, чтобы налить мне виски, но я только крепче обнимаю его за шею, мне нужно ощущать, что рядом со мной кто-то есть. Саша шепчет какие-то утешения, гладит меня по спине, по волосам, осторожно целует лицо, пока плач не переходит во всхлипывания. Я не думаю о том, в чьих я объятиях, не знаю, сколько проходит времени, но постепенно впадаю в расслабленное полубеспамятство, поэтому не сразу замечаю, что Сашины ласки из успокаивающих незаметно переходят в завораживающе страстные. Какое-то время с вялым любопытством слежу, как он нежно проводит губами по лицу, шее, спускаясь все ниже, ловлю себя на том, что это начинает мне нравиться, и пытаюсь отстраниться. Мы одинаково тяжело дышим, словно только что рыдали вместе. Он расстегивает пуговку за пуговкой и мое тело независимо от меня начинает гореть под его поцелуями.
— Что это ты делаешь, как ты думаешь? — я стараюсь спросить холодно и как можно уверенней, но голос предательски дрожит.
— Я не могу сейчас думать, Бетси. Я люблю тебя. Ты разве не знала? Я всю жизнь люблю тебя.
— Ты ведь еще мальчик!
— Мне скоро двадцать один год. Не смей называть меня мальчиком! — и Саша твердо берет меня за плечи и целует так крепко, что у меня захватывает дух.
— Саша, Саша! — пытаюсь вразумить его я, но он уже ничего не слышит. На несколько минут моя воля сломлена его страстью, но стряхнув наваждение, я гневно отталкиваю его:
— Нет! Саша, нет! Так нельзя!
— Почему?! — он смотрит на меня затуманенным и совершенно взрослым взглядом.
— Потому что я тебе как мать.
— Это бред, никакая ты не мать!
Он опять тянется поцеловать меня, но я строго отстраняюсь.
— Саша, давай сядем и поговорим спокойно.
Но он уже встает с крепко стиснутыми руками.
— Извини, Бетси, я не хочу с тобой разговаривать спокойно.
Саша быстро выходит из комнаты, а я сижу, оглушенная произошедшим, машинально застегивая блузу. Проходит не меньше часа, когда в комнату опять заглядывает Саша.
— Бетси, ты еще не спишь? Прости, я тебя по-свински бросил. Как ты себя чувствуешь?
— Нормально. Саша, ты понимаешь, что если бы я не опомнилась, я никогда бы не смогла смотреть тебе в глаза?
— Все в порядке, Бетси, не переживай так. Пойдем, разложим подарки?
Мы засовываем подарки в детские чулки, развешенные у камина и, проводив меня до двери спальни, Саша целует мои руки и говорит очень жалобным голосом:
— Бетси, но я правда люблю тебя! Почему ты отталкиваешь меня?
— Я тоже люблю тебя, Саша! Так же, как пятнадцать лет назад, когда ты сидел у меня на коленях.
— Только не говори мне о разнице в возрасте, — взвивается он, — Ты для меня женщина без возраста!
— Спокойной ночи, Саша!
Я ложусь в постель и лежу без сна до утра. Я так ошеломлена произошедшим, что моя реакция на Колин голос отходит на второй план. Я верю, что Саша очень разумный мальчик, и то, что сегодня произошло, нельзя рассматривать, как минутную вспышку юношеской сексуальности. Начинаю сердиться на Светлану, зачем она рассказала Саше о Франческо! Мне кажется, что именно это послужило толчком к его порыву. Но больше всего меня потрясло то, что со мной сегодня был взрослый мужчина, а не тот мальчик, которого я любила. Он показался мне незнакомым и очень сильным, я поняла, что он отдавал себе отчет в своих действиях и действительно хотел этого. Если бы это был не Саша, а просто незнакомый мужчина с такой же восхитительной внешностью и настойчивой страстностью, я бы не устояла. Тело мое до сих пор лихорадило от его поцелуев и именно поэтому я не могла уснуть. Боже мой, думала я, мне ведь тридцать семь лет. Я старуха. Неужели у меня не будет покоя. Я хочу, чтобы меня все оставили в покое!