— Очень жаль, — огорченно говорит он, — я хотел бы скользить с вами по одной лыжне!
Мы мило болтаем, немного танцуем, я вижу, что он сдерживает себя, чтобы не казаться навязчивым, мне это очень нравится. Наверное, девушки на нем так и виснут, с его-то внешностью киногероя, но он понимает, что со мной он не может позволить себе лишнего. Мы выходим из ресторана и садимся в вагончик канатной дороги. Я вижу, что там уже сидит Ив с очень напряженным лицом. Я улыбаюсь ему и продолжаю разговаривать с Томасом. Спустившись к отелю, он спрашивает, не хочу ли я покататься в санях и заодно проводить его в аэропорт, но я отрицательно качаю головой.
Я иду домой и там-то происходит первый серьезный скандал в нашей жизни. Самое мягкое, в чем Ив меня упрекнул — это в том, что я осенью в Лондоне специально договорилась с Томасом встретиться в Лугано. Сначала мне было смешно, потом я пришла в ужас от буйной фантазии и святой веры в то, что все бредовые предположения есть свершившийся факт. Никогда в жизни я не видела такой бешеной ревности. Я растерялась, что послужило для Ива признаком смущения, виновности и раскаяния. Полночи я убеждала его в беспочвенности подозрений, а он обрушивал на меня все новые упреки. Наконец, я выставила его за дверь спальни, потому что безумно устала и хотела спать. Утром я ушла на работу, пройдя на цыпочках мимо Ива, спящего, не раздеваясь, на диване. Мне было тогда его очень жалко. Я решила, что причина ревности в том, что он чувствует недостаток моей любви и страдает от этого. Опять мой характер сыграл со мной шутку, и я взяла вину на себя. Сара, которой я все описала, ответила только: «Мне тебя жалко. Не допусти, чтобы жизнь твоя по собственной глупости превратилась в ад» Днем Ив опять застал меня окруженной туристами, которым я, улыбаясь, объясняла, какими услугами они могут у нас пользоваться..
В моем кабинетике, схватив меня за плечи и встряхивая, он шипит:
-Ты улыбаешься каждому мужчине, который приближается к тебе!
— Ив, не мешай мне работать. Я обязана улыбаться всем, тебя ведь этому учили.
Он выскакивает за дверь. Вечером я сразу предупреждаю — второй ночи скандала я не выдержу, лучше сразу разойтись по разным комнатам. Я сажусь к письменному столу, Ив ходит кругами по комнате. Вдруг я чувствую его губы на своей шее.
— Лиза, я дурак, прости меня!
Он падает передо мной на колени и, обняв за талию, начинает целовать со все нарастающей страстью, тянет со стула, и мы уже катаемся по полу, захлебываясь в экстазе обладания друг другом. На другой день он дарит мне кольцо с бриллиантом. Его извинения и раскаяние искренни и трогательны.
— Лиза, ты же не думаешь, что я верю в твою измену! Мне просто невыносима мысль, что кто-то еще может наслаждаться улыбкой и теплотой, которые ты так бездумно раздаешь.
— Ив, я раздаю их строго дозировано и для пользы дела, — уверяю я, не очень-то надеясь на его благоразумие. И правильно делаю: это первая, но не последняя вспышка ревности.
Когда сезон окончен, Ив убеждает писать только с ним:
— Я ревную к твоей работе, в которой мне нет места.
— Но я должна закончить книгу, — пытаюсь защищаться я, — Ив, не будь ребенком. Не можешь же ты требовать от меня каждую минуту моей жизни и все мои мысли!
Я, сама того не ведая, заронила в него зерно того кошмара, котором обернется наша жизнь в скором будущем. Единственным приятным эпизодом этой зимы был приезд ко мне Светланы с Сашкой и моей сестры. Первое, что я говорю Светлане при встрече: «Какое счастье, что вы приехали без Коли. Ив ревнует меня к придорожным столбам!»
— Ну, вот ты и узнала, что это такое!
— Светлана, я до сих пор не понимаю, почему человек, который очень любит другого, вдруг сходит с ума и начинает мучить его.
Но больше мы об этом не говорим. Я выкраиваю время, чтобы покататься с Сашкой на лыжах, устраиваю катанье на санях, Сашка получает кучу подарков на Рождество. Бал их просто ошеломляет. Сашка тоже в костюме благородного разбойника, и его невозможно оттащить в постель. Целыми днями он возится в снегу с сенбернаром Дигги. Светлана рисует отель, горы, покрытые еловым лесом, одну акварель, очень удачную, она дарит Максу, и он вешает ее у стойки администрации. Он очарован Светланой, ее светлыми кудрями и ямочками на щеках. Мы договариваемся, что к лету она подготовит картины к выставке-продаже, которую мы устроим здесь в отеле. Макс галантно предлагает развесить картины в большом центральном холле.