— Наша возня в снегу тебе что-то напомнила? С тобой это уже было?
— Да, в Лугано мы с мужем часто катались с гор, но уж там падала скорее я, он был отличным лыжником и учил меня. Да, мы так целовались. Но это не то. Что-то дало толчок, но что? Я не понимаю.
— Расскажи мне о нем. Это ведь не первый твой муж?
— Нет, первый был в Ленинграде. Он уехал работать в Японию. Он бросил меня, мне было 22 года. С Ивом я познакомилась в Сорбонне. Потом, когда он узнал, что я осталась одна, он приехал и уговорил меня выйти за него замуж.
— Ты любила его? Ведь ты уже была знакома с Ником?
— Да, конечно знакома, с детства. Он уже любил меня, но был женат. Пока Ив не ревновал меня — мы жили чудесно. Ив очень любил меня, было так хорошо вдвоем, мы очень подходили друг другу.
— В постели, да? Но ты его любила?
— Нет, я его не любила. Джек, это очень мучительно для меня. Ив ревновал меня безумно и сам изменял со всеми хорошенькими женщинами.
— Я понял, что испугало тебя. Мне самому становится страшно, и я теперь обязательно выполню твое условие и уеду.
— В чем же дело?
— По несчастному стечению обстоятельств ты опять оказалась зимой в горах с мужчиной, которого не любишь, но — льщу себя надеждой — с которым тебе было хорошо. Ведь так?
— Может, ты и прав отчасти. Но как ты догадался?
— Я ведь тоже проходил курс психологической подготовки. Я надеялся, что достаточно, когда любит один, но теперь сомневаюсь, что это сделает счастливыми обоих.
— Джек, не отчаивайся, — заглядываю в его глаза и говорю с чувством: — Мне действительно было с тобой хорошо, ты необыкновенный мужчина. Не думаешь же ты, что я была ночью неискренней. Ты разбудил во мне совсем юную девушку, беззаботную и чувственную. Мне сказали как-то, что я люблю не себя и не его, а только любовь, ей и отдаюсь. Тебя ведь это не обижает?
— Как я могу обижаться? Вчера я пережил самое потрясающее событие в жизни. Это превзошло все мои смелые мечты. Я держал в объятьях неземное существо.
— Джек, тебя опять заносит, — смеюсь я, — Неземное существо не швыряют на пол приемом восточных единоборств.
— Господи, я разве швырнул тебя на пол?!
— Ну, на себя. И это получилось неплохо, — уверяю я, — Мне очень понравилось!
Тянусь к нему и он заключает меня в объятья.
— Я не могу заставить себя отказаться от этого! — шепчет Джек, лаская губами мое лицо.
— А ты не отказывайся! Мы как дети, сбежавшие от строгих воспитателей — долг, семья, дети, чувства — остались там, далеко. На два дня устроим себе «Альпийские каникулы». Ты думаешь, мне не хочется этого? Моя жизнь полна такого напряжения, что я должна расслабиться хоть иногда. Обычно я плачу ночью в подушку, это помогает. Но на этот раз способ оказался значительно приятней.
— Милая моя, неужели тебе так плохо живется?
— Да, иногда очень тоскливо.
— Я бы все сделал, чтобы помочь, но я знаю, что не я тебе нужен.
— Все равно спасибо.
Мы больше не говорили об этом, катались до вечера на лыжах, поужинали и потанцевали в баре. Когда мы подошли к двери в мой номер, Джек поцеловал меня в щеку и пожелал спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Джек, — наверное ему послышались в моем голосе нотки разочарования, потому что он дернулся в мою сторону, но сдержался.
Я приняла ванну и легла, оставив гореть одну свечу, так было уютней. Электричество, которое конечно же было в отеле, вечером никто не зажигал. Я лежала в теплой постели и не находила себе места. Что-то сдвинулось во мне днем. Я думала о том, что при всех моих жизненных неудачах, я почти никогда не оставалась одна. Или Коля, или Алекс помогали справиться, утешали и поддерживали. И вот, когда я оказалась совсем одна, Коко остался далеко и сам нуждается в утешении. Как мы переживем все это? Мне вдруг так захотелось, чтобы кто-нибудь погладил меня по головке, захотелось стать маленькой девочкой. Я встала и открыла окно, высунувшись в тонкой ночной рубашке наружу. Я вспомнила, как в детстве ела перед школой мороженое в надежде заболеть, и мне стало так жаль себя. Пробирала дрожь, но я не чувствовала этого, облокотившись на подоконник и наблюдая за мигающей звездочкой среди других, неподвижных и недоступных.
— Привет! Надеюсь, ты долетишь, куда хочешь!
Я была уверена, что я-то точно не долечу, и мне стало так жалко себя, что по щекам покатились слезы. Я не слышала, как вошел Джек. Он обнял меня за плечи и закрыл окно.
— Это не самый удачный способ самоубийства, Лиззи. Ты просто простудишься.
Я повернулась и прислонилась к его плечу.
— Тут не только холодно, но и сыро! — он приподнял мое лицо и губами снял слезы, потом на руках отнес в постель и укутал одеялом, — Я сидел и думал о нас, и мне показалось, что ты немного нуждаешься во мне, хоть и не любишь. Это лучше, чем ничего. Ты даже сказала об этом, а я отвернулся, словно не считаю за счастье исполнять все твои желания. Прости меня. С тобой у меня нет гордости. Ты недосягаема, как звезда…