— Ки-и-ир…
— Не, Сергеич, что сами виноваты, я даже не спорю, — отмахнувшись от лезущего под руку братца, старший (на целых полминуты!) близнец с трудом удержался от желания пнуть крыло мопеда. И то, только потому, что не очень-то хотелось потом вправлять его обратно. — Но епт! Тому, кто это рисовал, премию Дарвина должны были дать вне очереди! Вручить, блин, с особой жестокостью! И…
— Кирыч… — Даниил вновь попытался привлечь внимание брата.
И только чудом успел отскочить в сторону, когда тот резко обернулся, рявкнув:
— Да чего?!
— Щенок сгрыз ботинки, попробовал на зуб обувную тумбочку, пожевал край кожаной юбки, — по-военному чётко отрапортовал Данька. И добавил, на всякий случай, отступив чуть в сторону. — И успел обслюнявить рукав кожанки. Вот.
Сергеич, знавший о новом домашнем питомце семьи Снегирёвых если не всё, то основное, тихо хрюкнул. Очень сильно стараясь не заржать в голос от выражения лица Кирилла, застывшего у почти собранного (или разобранного, тут как посмотреть!) мопеда с гаечным ключом наперевес. Уж больно говорящим оно было, и говорило точно не о силе братской любви и всепрощении.
— Ла-адно, — наконец, отмер старший близнец и вернулся к работе. — Будем решать проблемы по мере их поступления! Сначала мопед, всё остальное — потом!
— За кожанку нас взгреют… — напомнил Данька, занявшись своей частью работы.
— А за мопед по голове погладят, да? — скептично фыркнул его брат. И тут же чертыхнулся, чуть не уронив всю конструкцию себе на ногу. — Да чтоб тебя! Сергеич, ну помоги, а? А то наши трупы будут на твоей совести! Как восстанем, как придем, гремя цепями, как…
— Угу, сомнительное удовольствие, не спорю, — хмыкнув, Сергеич отставил кружку с недопитым кофе на верстак и поднялся, направившись в сторону возмущённо сопевших мальчишек. И, возвышаясь над ними и плодами их трудов как Монблан над Фудзиямой, скептично поинтересовался. — Ну и что тут у вас?
— Да короче…
Вообще, что Данька, что Кирыч в механике разбирались постольку, поскольку. Конечно, у них была схема. И большую часть работы Сергеич, как раз таки, сделал сам, справедливо рассудив, что двум подросткам это точно не под силу. Он же нашёл недостающие детали, напряг свои связи и даже раздобыл краску, ну точь-в-точь как на прежней версии этого драндулета. Осталось так, по мелочи.
Но эти самые мелочи надо было собрать и закрепить, желательно правильно! И покрасить. Аккуратно, а не вылив на всю эту металлическую и не очень конструкцию ведро краски из ближайшего строительного магазина. Увы, тут как в рекламе «Ярославских красок», чтоб покрасил и забыл, не получится. А жаль…
В разгар работы, когда Сергеич гонял близнецов по мастерской как сидоровых коз, попутно следя, чтобы они ничего не снесли и не сломали приступом своего энтузиазма, в проёме гаражных ворот нарисовалось новое лицо. Блондинистое такое, вредное, насупленное, кутавшееся в уже знакомую, явно великоватую ей кожанку.
И рухнувшее на колени прям посреди мастерской, разрыдавшись навзрыд. Размазывая сопли по лицу и обнимая себя за плечи. Сергеич чуть сигаретой не подавился, благо не прикуренная была. А близнецы и вовсе только чудом не уронили колеса себе на ноги, вылупившись на девчонку, как на восьмое чудо света.
— Лерка? — прокашлявшись, сипло выдохнул мужчина, махнув парням рукой, чтоб они колеса к нему тащили. Те его проигнорировали, продолжая пялиться на отчаянно ревущую девчонку. И в себя пришли только от крепких подзатыльников, выданных тяжёлой рукой хозяина мастерской. — Так, орлы! Чего уставились?! Колеса к мопеду, табуретки освободить, девушку на них усадить! И марш в подсобку за термосом и флягой! Ну, чего стоим? Кого ждём?! Живо!
Командный рык оказал воистину чудотворное действие. Даже Лерка заткнулась. Правда, ненадолго и спустя минуту, сообразив, что рычали, в общем-то, не на неё снова разрыдалась. Уткнулась лицом в колени, в комок сжалась и на вопросы обеспокоенного Норкина не отвечала. Только в кожанку сильнее закуталась, продолжая реветь.
Близнецы, успевшие притащить и табуретку, и термос, и чашку с флягой, переглянулись. И вздохнули, аккуратно оттеснив мужчину с дороги. В отличие от него, парни с женской истерикой дело уже имели и как действовать, примерно, представляли. Конечно, одно дело успокаивать собственную сестру, другое малознакомую пигалицу…
Но это точно не сложнее, чем мопед собирать. Ну, или разбирать, тут уж всё зависит от точки зрения!
— Табуретку сюда ставь, — Кир, подойдя к девушке, наклонился и легко поднял её на руки, кивая брату на колченогий предмет мебели. — И побыстрее, она ни разу не пушинка. Блин, вроде тощая, а такое чувство, будто центнер живого весу… И не шипи! И не вырывайся! Уроню — хуже будет! Да блин, по уху то за что?!