В июле того же года Серно-Соловьевич поехал в Берлин и издал там свое исследование, как и задумал, под собственным именем. В предисловии он писал:
«Я публикую его под своим именем, потому что думаю, что нам пора перестать бояться, потому что тот, кто хочет правды и справедливости, должен уметь безбоязненно стоять за них».
Можно себе представить, с какой яростью встретило правительство эту брошюру, — ведь революционное содержание ее было очевидно.
«Земля должна быть признана народной собственностью». Эта мысль красной нитью проходила через всю работу. «Крестьянский вопрос, искаженный Положением 19 февраля, разрешим только двумя способами — или общей выкупной мерой, или топорами — третьего исхода нет».
Но «иметь хоть тень надежды на осуществление этого проекта — значило бы… жестоко увлекаться… вся клика помещиков не пойдет на добровольные соглашения». Более того, в брошюре говорилось: «Людям, достаточно смелым, ничего не остается делать, как собирать силы для создания нового, лучшего порядка».
Естественно, правительство было ошеломлено такой смелостью. Настолько, что даже не посмело расправиться с Серно-Соловьевичем, хотя тут-то уж «состав преступления» был налицо. Но перчатка была брошена столь по-рыцарски, так открыто и мужественно, что стиснув зубы жандармы стали ждать более подходящего момента.
Да, Герцен не напрасно назвал Николая Серно-Соловьевича «последний маркиз Поза». При чтении «Окончательного решения» невольно вспоминались смелость и благородство, с которыми герой трагедии Шиллера бросил в лицо тирану гордые и прекрасные слова о свободе. С ним тоже не решились расправиться сразу. Но тираны не прощают правды. Прошло немного времени, и предательский выстрел из-за решетки оборвал жизнь маркиза Позы.
В XIX веке «просвещенные» тираны редко прибегали к столь примитивной форме убийства. У них были другие методы — более медленные, но мучительные и безотказные.
Положение в России становилось все более напряженным. Крестьянские бунты с возраставшей силой вспыхивали во всех уголках России. Свободолюбивая Польша вновь стояла накануне восстания. Поднималась на борьбу передовая интеллигенция. По университетам прокатились студенческие волнения. Царское правительство бесцеремонно принимало регрессивные меры. Выступления крестьян подавлялись свинцом и нагайкой. Участились аресты. Был закрыт Петербургский университет — на такое не решался даже Николай I. Но гонения лишь усиливали общий протест. Передовые люди русского общества все больше приходили к убеждению: нечего ждать перемен сверху — добиться их можно только силой.
Понимали это и братья Серно-Соловьевичи. Пылкий Александр давно уже рвался в бой. Для Николая тоже безвозвратно прошла пора раздумий и колебаний. «Собирать силы для создания нового, лучшего порядка»— этот девиз, провозглашенный им на страницах «Окончательного решения», стал отныне делом всей жизни.
Все чаще встречались братья с Чернышевским, Михайловым, Николаем и Владимиром Обручевыми, Слепцовым. Все жили одним: революция близка! Крестьяне уже показали, на что они способны.
А в 1863 году, когда будет закончено составление уставных грамот, когда народ вместо желанной воли найдет новое крепостное право, с невиданной силой разразится восстание.
«Все наши силы должны быть направлены на то, чтобы помочь ему, больше того — возглавить его и направить». Так думали братья Серно-Соловьевичи, так думали все единомышленники, собиравшиеся вместе с ними летом 1861 года. Дружеские беседы постепенно приняли характер организованных собраний; из горячих споров шаг за шагом, слово за словом вырабатывалась конкретная программа действий.
Организовать сильный нелегальный союз.
Объединить все тайные общества, зарождавшиеся во всех уголках России и в эмиграции.
Установить контакт с польскими и литовскими революционными организациями (на этом особенно настаивали братья Серно-Соловьевичи).
Но самое главное — то, без чего бессмысленна была всякая борьба: теснейшая связь с народом. Невозможно добиться чего-нибудь силами одного общества. И установлению такой связи должна быть подчинена вся деятельность союза — легальная и тайная.
Итак, необходимо возглавить крестьянскую революцию, уничтожить власть царского правительства, а затем созвать народное собрание — «земскую думу», которая отдала бы землю крестьянам без всякого выкупа, областям[10] — самостоятельность, а населению — те свободы, которые ведут к социализму[11].
Вскоре родилось название общества. Простое, понятное всем, выражающее в двух словах все чаянья народа — «Земля и воля».
Была разработана организационная структура общества. Чернышевский, бывший главным его вдохновителем, предложил систему пятерок как фундамента общества. Был избран Центральный народный комитет. Братья Николай и Александр вошли в него.
Начались дни напряженной работы. Необходимо было издавать литературу, предназначавшуюся для студентов, солдат, раскольников — всех, кто мог принять участие в революции, — и прежде всего, разумеется, для крестьян.
Николай Серно-Соловьевич отдавал все силы делу революционной пропаганды. Еще будучи за границей, он вместе с Николаем Обручевым, Огаревым и Микаэлом Налбандяном принял активное участие в составлении статьи-прокламации «Что нужно народу?».
Николаем же был написан и другой важный документ «Земли и воли» — статья «Ответ Великоруссу».
Во второй половине 1861 года в Петербурге таинственным «комитетом» было выпущено три прокламации под заголовками «Великорусс». В них резко осуждалась политика правительства Александра II. Прокламации призывали «общество», «просвещенную часть нации» взять в свои руки ведение дел из рук неспособного правительства, добиться отмены сословно-крепостных отношений, созыва народных представителей для выработки конституции, отказаться от насильственного удерживания других народов в составе Российского государства.
Это обращение вызвало широкий отклик передовой части общества, но предложенные в нем конкретные меры, даже такие бескровные, как подача петиции царю, попугали либеральное большинство «просвещенной части нации». Либералы еще раз продемонстрировали свою трусость и неспособность к серьезной оппозиции.
Но это предвидели авторы «Великорусса». В их прокламации говорилось: «Если этот призыв не найдет отклика среди образованных классов, останется одно — призвать народ на дело, от которого отказались бы образованные классы».
Пропагандировать эту задачу и взялся Николай Серно-Соловьевич.
15 сентября 1861 года в «Колоколе» за знакомой уже читателю подписью «Один из многих» была напечатана статья «Ответ Великоруссу». В ней, горячо приветствуя самый факт вольного печатного слова, сказанного в Петербурге, Николай Серно-Соловьевич писал: «Время надежд и ожиданий прошло… Наступила пора борьбы решительной и беспощадной». Автор призывал обращаться не к «обществу», а к народу. «Общество» — это помещики и чиновники, — говорил он, — они никогда не пойдут взаправду против правительства. Наша опора — те несчетные массы, которым нечего ждать от существующего порядка — на эти массы мы и обопремся».
Решительно размежевавшись с либералами, Николай Серно-Соловьевич изложил затем принципы тактики, положенной в основу деятельности «Земли и воли»:
«Составление тайных центров, союзов, братств». Круг действий союзов должен быть широк. Надо писать, писать много и понятно народу: заводить тайные типографии, распространять напечатанное в народе и войске, обучать крестьян и солдат, сближать солдат с народом. Войти в сношения с раскольниками, казаками, ввозить заграничные издания, завести торговые и промышленные заведения и заготовить денежные и всякие средства.
«Наша цель — полное освобождение крестьян, право народа на землю, право его устроиться и управлять самим собою, освобождение и свободный союз областей».
«Земля и воля» развернула широкую деятельность. Члены организации устанавливали связь с местными революционными организациями, создавали новые, распространяли по всей стране революционные прокламации.
В течение целого года Александр Серно-Соловьевич, не зная отдыха, по ночам печатал прокламации, а днем разносил их по всему Петербургу. Но наряду с нелегальной деятельностью землевольцы развернули и легальную, и здесь роль Серно-Соловьевичей была также значительна.