А какие предметы важны для человека, который сам себя не помнит?
— Между нами, бард прав, ты сегодня выглядишь так, как будто не спишь и не ешь, — замечает мой спутник.
— И не соображаю?
— Да не злись ты. Мы же сдвинулись с мертвой точки за прошедшие две луны. Возможно, нужно больше времени.
— Или я что-то важное упускаю.
Сдвинулись. Я не нашел другого способа, кроме как начать вливаться в жизнь поселян, пытаясь понять, какие вещи важны для моего беспамятного знакомого.
Ларуз был спокоен, как скала, и легко находил общий язык с людьми. В отличие от меня. Внезапно оказалось, что он неплохо работает с деревом и плетет корзины — так появилась и работа. Затем друзья, посиделки в таверне, песни менестрелей и долгие застольные разговоры. Каждый из нас открывал для себя новый мир. Для меня это была жизнь деревенских жителей, от которой я был с детства оторван, пока корпел над магией, а для Ларуза жизнь вообще была как чистая книга. Мы быстро сдружились, хотя и не были похожи.
Я собрал щепки с обструганных бревен, угли из очага тесной лачуги, в которой жил мой друг. Пух и перья птиц, которых он приносил с охоты. Подходящие по цвету и силе камни. Как будто собирал мозаику из кусочков чьей-то жизни.
Так появился второй амулет, с перьями и речными камнями. И он сработал! Но неправильно. Ларуз вспомнил, как на него напали и ударили по голове, а что было до этого — нет. И третий амулет из пуха и ветвей ивы, с висящими щепочками, буквально искривший магией, память вернуть не смог.
Мы продвинулись недостаточно, и меня это приводило в бешенство. Чего не хватает? Раз за разом я собираю предметы, ингредиенты, часами пою заклинания, но ловец не работает…
«И в волосы твои вплетет незаметный цветок, что зовут незабудкой…» — бард затянул высоким голосом заунывную балладу. Она печальная, в конце кто-то погибает, так что радости мне не добавляет. «Цветок незабудки и светлый хрусталь…» — тихим скрипучим голосом вдруг начинает подпевать Ларуз.
— Ты уже успел выучить местные песни? Впервые слышу, чтобы ты пел, — уточняю я, когда баллада заканчивается.
— Нет… эту я как будто знал. Узнал мотив, а слова запомнил с первого прослушивания.
— То есть ты ее до потери памяти хорошо знал? — удивленно склоняю голову я. — Разве ты не должен был вообще все забыть?
— Понятия не имею, как это работает. Ты в книгах вечно зарываешься — вот сам и думай, Тарпин, — улыбается друг.
***
С того момента интуиция не давала мне покоя. Как охотничий пес я взял след — нашел песню. Стал вновь собирать нужные предметы, действуя абсолютно наугад, ведь единственным моим ориентиром был текст баллады о прощальных незабудках, который я перечитывал себе под нос раз за разом. Наивно, конечно, но там есть хрусталь… и цветы, так почему бы их не добавить? Щепки, перья, мех. Вместо золотых нитей — сплетенные травинки. Вместо бусин — пух одуванчика, легкий, невесомый и исчезающий, как воспоминания. С песней было сложнее всего — я пытался сделать из нее заклинание, а потом просто оставил текст, добавил несколько магических слов и стал распевать по-своему. Еще несколько трав и камней для усиления.
Дней через девять я сплел и заговорил новый амулет.
Ларуз был в своей лачуге, вырезал красивые деревянные ложки. Там же юрким хорьком сновал наш приятель-бард.
— А вот и наш зеленый худощавый волшебный друг, — радостно поприветствовал он.
— Я тебе язык заплету когда-нибудь, — отмахиваюсь я.
— Ты хочешь разбить сердца всех местных красавиц? Чей чарующий голос они будут слушать? Не твои же заклинательные колыбельные?!
— Вы в моем доме еще соревнование певунов устройте, — ворчит Ларуз, обстукивая завершенные ложки. — Красиво звучат… ложки, а не ваша перепалка.
— Слушай, я попробовал сделать новый амулет… — проговорил я робко.
— О! — Две пары глаз смотрят настороженно и с любопытством.
— Тебе надо будет взять его и попеть ему ту твою любимую балладу…
— Зачем?
— Потому что я ее на нее заговорил… Да не спрашивай, просто спой про незабудки.
Я достаю и протягиваю ему новый амулет. Он красивый, с хрусталем и речными затвердевшими каплями, сушеными цветами и листьями ивы.
— Хотите, я могу спеть? — Встревает бард.
— Скройся… Ларуз, только не отвлекайся, как будто здесь никого нет. Смотри в середину и пой так, как будто хочешь рассказать амулету эту историю.
Когда он затянул своим скрипучим голосом первый куплет, взгляд его стал совершенно мутным. А потом он перестал нас видеть и слышать, растворившись в себе.