– Эй, что я вижу… Тебя опять какой-то выродок побил, а, сынок? – Он обнаружил пару капель крови Мейса у меня за ухом. – Дай только слово и я с братьями найду его…
– Нет, пап, это не моя.
У него был талант находить даже самую маленькую каплю крови на твоем теле, которую ты случайно пропустил. Сказался опыт в таких делах, когда кровь нельзя допускать, даже в маленьких каплях. Когда мне в детстве чуть не сломали нос, то я не хотел показывать проделки сверстников моему отцу, так как он поступал в два раза жестче с моими обидчиками, чем они со мной. Я в реке вымывал все лицо от крови, но где-то там, под ногтем, маленькая красная точка да не вымылась, так что он с легкостью вычислял, когда нужно надевать свои черные джинсы с железной бляхой на ремне и выходить мстить за сына. И не поймите меня неправильно, я не был одним из тех, кто стыдился из-за своего отца, наоборот, только он понимал, чего я больше всего хотел, но не стал бы просить, а я хотел, чтобы меня больше не били. Он и показал мне, что желание может исполниться, ведь с ним меня не трогали.
Отца все боялись и не только потому, что он байкер в одном из самых влиятельных клубов и считается правой рукой президента, но и потому что его образ напоминал гробовщика, увидевшего абсолютно все бандита. Например, нижнюю половину его лица скрывала густая борода, из-за которой и рот невозможно было разглядеть, а на лысой голове еще до моего рождения разлегся толстый шрам, идущий с верха лба до самой макушки, наверное, оставленный шальной пулей. В голове у отца две стальные пластины, о появлении которых он мне никогда не говорил, но он не то чтобы скрывал – я просто нутром чувствовал, что разговор о них не приведет к чему-то хорошему, но он любил их использовать, когда не мог в открытую сказать, что человек – дебил, и просто пару раз постукивал по ним. И на такое богатырское тело ведь и одежду нужно отыскать, а у него одна одежда сойдет мне за одеяло. Он постоянно носил свою байкерскую жилетку поверх серой толстовки, – это только я так думаю, или толстовки все же для молодых? – позади которой гордо сиял логотип клуба, лицо явно опасного человека, в красном одеянии, а само название намекало на связь с логотипом: братья Мефистофеля.
Я люблю своего отца, он самый мне дорогой человек, так что я не мог скрыть свою неподдельную радость при его появлении. Это он тоже замечал и всегда ждал от меня такой реакции, ведь если я не буду ему рад, значит случилось что-то плохое.
– Как не твоя? – Он мне верил, потому что я ему никогда не лгал. Отец развернулся к Еве и спросил. – Прости, что не про имя, но он же тебя не бьет? Ты не в заложниках? – Ему было легче поверить в то, что я насильно задерживаю Еву, а не в то, что встречаюсь.
Я толкнул его, но по-детски, лишь чтобы отстал.
– Ты обо мне такого плохого мнения?
– Нет, хо-хо, но ты пойми, сынок, ты же с бабой! Мой сын никогда не был в метре от девушки, хотя они ой как пытались его охмурить, но он сильный у меня – холостяк!
– Эй, я не баба, а еще малое дитя!
У нас возникла неловкая пауза.
– Надумаешь такое говорить – передумай.
– Да не стесняйтесь, тут же все родные. Я согласна на все, чтобы угодить своему Адаму.
Отец оглядел Еву, все еще не одетую и покраснел.
– Кстати о стеснениях. – Он указал на ее вид. – Приоденься.
Ева надула щеки и начала собирать вещи.
– В этой семье одни ненормальные, просят одеться, а не наоборот. – Говорила Ева себе под нос.
Пока мы одевались, чайник на кухне уже начинал свистеть, – и не говорите, что старомодно держать такие чайники, потому что в сторону этого я критики не терплю, – видимо отец поставил, когда заходил. Мы с ним часто пили чай и разговаривали, в основном обо мне. К девяти я уже разливал каждому по душистому чаю в специальные маленькие чашечки, просто потому что ситуация мне показалось важной, а как тогда без маленьких чашечек.
– Ну что, ты теперь закрасишь пунктик про отношения? – Начал я. – Постоянно пытался меня свести с кем-то, а стоило тебе дать мне разобраться самому и смотри что вышло.
– Ой, молчи, ты же нифига не сделал. – Сказала Ева. – Я тебя поцеловала, я призналась в любви, а ты только соглашался.
– А-а-а, теперь я понял – это ты у нее в заложниках. Ну, сынок, ты попал. Мне твоя мать тоже спуску не давала, с парнями встречаться не разрешала, и приходилось тайком выходить по ночам, чтобы нормально пиво выпить.
– А почему мама не приехала? – Спросила Ева.
Я замялся, не мог назвать причину, так как всегда находил вопросы о матери очень неуместными.
– Да она не может. – Утвердил отец. – Упрямая слишком.
– Я к слову, Ева.
Отец хлопнул себя по металлическому лбу. Звук от такого удара отличается от привычного нам, издает небольшое эхо.