– Но как нам их завести? – Спрашивал я.
Ева пожала плечами, схватила первую попавшуюся железяку и разбила им несколько окон. Серое помещение внезапно стало смешиваться с золотыми лучами солнца, а недавно незаметные механизмы, все так же огромных размеров, снова показались нужными, способными к работе. Никогда еще эта башня не казалась мне более необходимой, чем в тот момент. Я понял, как хорошо это может сыграть на наших жителях и бездумно попер смотреть в окна. Меня обдул сильный и теплый ветер, разнеся идеально уложенные волосы в разные стороны, он был так силен, что сложно было держать глаза открытыми. Я, правда, не придумал ничего лучше, чем вдарить со всей силы по маленькой стрелке ногой, но моя затея вышла боком: острый конец ухватил мои штаны и меня. Я пронесся с такой скоростью от четвертого часа к шестому, что из моих покрасневших глаз вышли новые слезы, не грусти или радости, а страха перед смертью. Всего за два неправдоподобных часа я смог вспомнить каждый кусочек своей жизни, каждый ее момент и в тот момент я понял, какой она была не интересной до встречи с Евой, но хотя бы безопасной.
– Адам, ты идиот! – Орала Ева, пока я ее перекрикивал.
И мне показалось, что я умер: весь мир будто стал по-настоящему комнатной температуры, такой, когда ты вообще ничего не чувствуешь. Ветра я тоже не ощущал – вообще ничего. Мои глаза были закрыты, так что я подумал, что именно такой и является смерть: простым пространством для мыслей, где ты можешь заполнить его своими размышлениями по поводу пройденной жизни. Можно сказать, что Ева вернула меня к жизни, еще раз прокричав, какой я дебил.
– Ты живой?! Черт, если ты помер, то я тоже умру! Нечего мне тут делать без тебя!
– Живой!.. Поможешь?!
– Хрена с два! В этом мире может быть только один дурак на стрелках циферблата, и поглядите кто тут у нас! – И при всем этом она сказала, что умрет без меня, забавная девушка.
Штанина порвалась, и я полетел вниз, разбившись насмерть – конец…
Попались? Нет? Ну я попытался.
Штанина почти порвалась, но я схватился за стрелку, и вновь для моего пресса началось испытание, но намного дольше и неприятнее, пока меня наконец-то не вытащила Ева. Когда она меня подняла, то мы стали наблюдать за тем, как тихонько, один за другим из горожан замечал наше преступление. Люди, слушавшие музыку в наушниках, тут же ее вырубали, велосипедисты резко останавливались, а пьянчуги переставали делать еще один глоток. Ева смотрела на порадовавшее нас этим днем солнце, и плевать ей было на боль в глазах.
– Знаешь, время – все, что у меня может быть с собой. У меня есть только неисчислимое время. Сначала я сходила с ума, затем думала, что наконец-то все поняла, но потом лишь чаще называла себя дурой. Пока я наблюдала за жизнью других, я сама думала: "А живу ли я?". И хоть времени у меня навалом – желанного ответа я получить не могу. Не представляю, знаю ли я бога, может, я и есть бог, но какой бог может не знать, ради чего он существует? Думаю, что он есть. Просто так кажется и все… Как я классно сказала. Какая я молодец! – Она хорошо скрывала мысли за милыми и добрыми фразочками, способными одурачить любого. Затем ее охватило замешательство. – Нет, просто напоровшихся недостаточно. То, что мы сделали должно быть подобно взрыву, который расскажет всем, что эпоха должна быть пройдена.
Внутри светлого помещения мы нашли старый запылившийся колокол, который еще был в состоянии звенеть на всю округу, так что мы приложили оставшиеся усилия и вместе на него набежали, расшатав где-то на половину от того, как должно быть на самом деле. Но даже этого было достаточно, чтобы жители города набежали на этот старый, а для кого-то неизвестный звон. Мы повалились на пол и посмотрели друг на друга.
– Адам, готова признать, что… – Я не выдержал и поцеловал ее, перед этим набрав столько смелости, сколько еще никогда не имел, столько мне бы хватило на прыжок с парашюта, а это очень много, поверьте. В тот момент слова не были нужны.
Вернувшись мы обнаружили Даниэля с клинком, вытащенным из трости, стоявшем на теле отца, которого лично я посчитал мертвым, но он сразу решил указать на свою живучесть.
– Он надрал мне зад…
– Надрал зад – мягко сказано… А мы что, в часовой башне?
– Ты на ходу забываешь, где находишься? Емае…
Даниэль стукнул себя по голове и будто стал совершенно другим человеком.
– О-о-х, а-а-а! Брр! Отошел наконец-то. Мой совет вам, дети, не лежите жаб… Пора отчаливать! – Самый странный человек из всех, кого я встречал.