– Мне то грустно, то весело, то я жива, то нет, то Ева, то Монро – понимаешь? Серьезно, ты хоть понимаешь, что хочешь провести свои сорок лет с той, что живет вечно? – Очень было интересно, с чего она взяла сорок лет, но ладно уж, не стал реагировать. – А если я тебя забуду?
– У меня сорок лет как-никак.
– Да? А у меня их миллиарды!
– Успокойся: ты переживаешь из-за пустяков.
– Да какие пустяки?! Я знала графов, была женой Альберта Эйнштейна, знала философа, мать его, Сократа, но прочувствовала радость людей только после позавчерашней проделки!
– Они все-таки твои родные горожане.
– Родные, а ты прав! Меня же этот чертов город все никак отпустить не может! – Она пнула воздух и повалилась назад, ко мне на руки. Плюхнулась мягко, лишь ударившись ногой об протез. – Всегда будешь за мной?
– Иначе никак.
– Тогда неси меня, дружочек, куда глаза глядят, и я серьезно, давай прям туда, куда направил взгляд – не отводи головы.
– Но я сейчас смотрю на вон тот мусорный бак. – Его противное зловонье я чуял с другой стороны улицы.
– Значит, ты пройдешь по нему!
– Но он же открыт… И там дорога…
– Ты либо это сделаешь, либо я спрыгиваю с моста.
– Другому я бы не поверил…
– Вот и бойся меня.
Я отправился по дороге. Машины перед нами останавливались, еле успевали повернуть и, в общем, сигналили не мало, а я, продолжая смотреть на мусорный бак, тяжело глотал свои слюни и чуть ли не плакал.
– Слушай, а каково твое мировоззрение? Хочу узнать сейчас, пока мы не умерли. – Дрожащим голосом произнес я.
– Когда ты являешься высшими силами, то для тебя любая придуманная религия и философия перестает работать. У людей нет той точки зрения, которой владею я.
– То есть я отсталый, а ты нет.
– Что-то вроде, но что-то ты да понимаешь.
Когда день начинал открывать приятному гостю, солнцу, пороги холодной земли, Ева уже активно стучала в ворота Готье и нажимала на кнопку звонка, но никто не открывал.
– Не могу поверить, что ты его встретил, я ведь тоже хочу его увидеть!.. В такие моменты парень должен проявлять свою ревность.
– Прости, как я должен ее проявлять?
– Ну скажи хоть, с чего бы у меня такой к нему интерес!
– С чего бы у тебя…
– Да поздно уже! Боже, Адам, ты слишком спокоен!
– Ты просто ну никак не вызываешь образ того, кто может изменить. Слишком верная.
– Согласна: моя промашка. Нужно парней перед тобой расцеловывать.
– Но я же буду знать, что это твой способ вызвать во мне ревность.
– Хах, если бы все было так просто, то сейчас бы все девушки целовали, кого хотели… Готье, сволочь ты этакая, открывай!
За моей спиной послышались медвежьи шаги, содрогающие землю. Я думал, что землетрясение началось, пока не осмелился взглянуть, что там происходило позади меня.
– Почему у меня такое ощущение, что мы его больше не увидим? – Продолжала Ева о Готье.
– Ева.
Позади нас шло одно страшное зверье, широкое такое, плечистое, в оборванной майке белого цвета со всевозможными пятнами от соусов и дешевого пойла. Оно сначала затягивалось парой жеваных сигарет, а затем незамедлительно сплевывало слюни.
– Ева.
– Ну что?!
– Погляди. Не думал, что в нашем городе есть такие страшные громилы. Он больше отца будет.
– Хах, он за нами идет. Познакомишься поближе.
– Что?!
– Нам хана, Адам. Думаю, начнет ломать руки, затем ноги – ну так, мелочи, чтобы не попытались рыпаться перед дальнейшими мучениями. – Меня поражало ее спокойствие в таких ситуациях, пока у меня же чуть сердце не выскакивало.
– Эй, дети! – Крикнул фиолетововолосый Панк. Когда он открывал рот, то из него вырывался дым, туча дыма. Мышцы на его коричневом теле играли просто от балды. – Я сейчас к вам подойду и только поговорю с вами, слышите? Только поговорю! – Похоже, он и сам прекрасно знал, как вызывающе он выглядел. Дым скрывал его тигриные клыки, но стоило мне их заметить, и я уже представлял, как он прокусывал мою шею. Лишь глаза его меня не пугали, потому что они были скрыты за фиолетовыми очками, на оправе которых были вкраплены малюсенькие бриллианты.
Я ни капли ему не верил, плюс, Ева сама сказала, что нам переломают кости, так что я не долго подождал перед тем как вскочил и попытался залезть на трехметровые ворота Готье. Признаюсь: они были идеальными, чистыми, оранжево-бежевыми воротами до тех пор, пока я не стал по ним карабкаться и оставлять черные прочерки от своей пары ботинок. Но я не успел – он ухватил меня за стопу, так сжав, словно рука была пастью бойцовской собаки. Стянуть меня вниз ему было ничуть не трудно – он повалил меня лицом в землю, пока Ева спокойно стояла возле.