Аури стиснула в руке остролистую баночку. Огляделась и шагнула в тень кирпичного дымохода, чтобы луна на нее не пялилась.
Она затаила дыхание и прислушалась. Нет, его нет. Но, может быть… Может, если подождать…
Она огляделась. Ветер пролетел мимо, бросил волосы ей в лицо. Аури отвела волосы, нахмурилась. Его нет. Ну да, разумеется. Он и не придет, пока не настанет седьмой день. Она же знает. Она же знает, как устроен мир.
Аури стояла неподвижно, прижав руки к груди. Она держала в руках остролистую баночку. Глаза бегали по залитым луной крышам.
Она села, скрестив ноги, на жестяную крышу в тени трубы.
Огляделась. И стала ждать.
НЕОБЫКНОВЕННОЕ ПРИЯТНОЕ МЕСТО
Наконец луна ушла за облако. У-у, гордячка! Аури воспользовалась случаем и убежала назад в Подсветье.
Пока она шла через Десятки, на сердце у нее было тяжело. Но в Сумерке она нашла целую груду сухого хвороста, которую нанесло сквозь решетки какой-то забытой бурей. Вяз, и ясень, и терновник. Так много дров, что ей потребовалось целых шесть ходок, чтобы утащить их все в Мантию. Вот уж находка так находка! Под конец Аури чуть ли не насвистывала.
Аури умыла лицо, и руки, и ноги. Улыбаясь от запаха своего совсем истончившегося обмылочка, она надела свое второе любимое платье. День для делания еще не кончился!
Наполнив карманы и взяв свой собиральный мешок, она отправилась в Мандрил. Ей не пришлось даже замочить ноги: сильных дождей не было уже тыщу лет. Дойдя до конца извилистого хода, Аури остановилась перед последним поворотом. Впереди виднелся отсвет лунного сияния, поэтому она быстро поцеловала Лисика и спрятала его в его деревянную коробочку.
Последнюю часть Мандрила она миновала скорее по памяти, чем с помощью зрения. Осторожно ступая, она подошла к вертикальной водосточной решетке, за которой не было ничего особенного, просто дно оврага. Аури встала вплотную к тяжелой решетке. За нею виднелась громада Гавани на холме, тень, громоздящаяся на фоне звездного неба. В окнах горело несколько огоньков: и красные, и желтые, а на самом верху — один пронзительный, леденяще-голубой.
Аури затаила дыхание. Ни голосов. Ни стука копыт. Ни воя. Она посмотрела наверх и увидела звезды, луну и несколько узких обрывков облаков. Она следила, как клок облака медленно плывет по небу. Дождалась, пока он спрячет узкий месяц.
И только тогда Аури открыла спрятанную задвижку решетки, так, что та распахнулась, будто дверь. Она пробежала вверх по оврагу, пересекла ухоженный газон и нырнула в тень под раскидистым дубом.
Постояла там неподвижно, пока сердце не перестало колотиться. Пока не убедилась наверняка, что ее никто не заметил.
Тут Аури принялась продвигаться вокруг ствола дуба так, чтобы зданию стало ее не видно. После этого она повернулась и исчезла в лесу.
Аури нашла это место, когда собирала сосновые шишки. Маленькое, заброшенное кладбище, с плитами, затянутыми плющом. Розы одичали и заплели останки старинной кованой ограды.
Прижав локти к телу, подпирая ладонями подбородок, Аури ступила на кладбище. Ее крохотные ножки беззвучно ступали среди могил.
Луна вышла снова, но она теперь была ниже и стеснялась. Аури улыбнулась ей — теперь, когда она уже не на Самом Верху, и Гавань осталась далеко позади, она была рада обществу. Тут, на краю поляны, луна высвечивала валяющиеся на земле желуди. Аури потратила несколько минут, выбирая желуди с идеальными шляпками и складывая их в собиральный мешок.
Она прошлась между плит и остановилась у одной, разбитой, с надписью, стертой дождями и временем. Коснулась ее двумя пальцами и пошла дальше. Аури приподняла плющ на памятнике, потом обернулась и посмотрела на могучий лавр, что рос на другом конце кладбища. Его корни расползлись повсюду между плит, ветви раскинулись вверху.
Он был такой одинокий. Совершенно чуждый и неуместный.
Аури подошла поближе — ее ступни легко помещались между корнями, — и прижала ладонь к темному стволу дерева. Глубоко вдохнула теплый аромат его листьев. Медленно обошла вокруг дерева и заметила черное отверстие между корней.
Аури кивнула, сунула руку в собиральный мешок и достала ту кость, что нашла накануне. Наклонилась и сунула ее поглубже в черное пространство под деревом. И удовлетворенно улыбнулась.
Она выпрямилась, отряхнула колени и потянулась. И принялась срывать маленькие синие плоды лавра и тоже складывать их к себе в собиральный мешок.
После этого она отправилась исследовать лес. Нашла гриб и съела его. Нашла листик, подышала на него. Посмотрела наверх, на звезды.
Потом Аури перешла ручеек, которого раньше никогда не видела, и с удивлением обнаружила среди деревьев небольшой хуторок.
Удивление было приятным. Место оказалось очень приличное. Дом каменный, с шиферной островерхой крышей. На заднем крылечке, у двери, стоял маленький столик. На столике — деревянное блюдо, накрытое деревянной мисочкой. Рядом глиняная мисочка, накрытая глазированным глиняным блюдцем.
Аури подняла деревянную мисочку и нашла под ней кусок свежего черного хлеба. В нем было здоровье, и сердце, и очаг. Славная вещь, вся сплошное приглашение. Она положила хлеб в карман.
Она знала, что во второй мисочке молоко, но блюдце, которым она была накрыта, стояло донышком кверху. Это не для нее. Молоко она оставила фейри.
Держась в тени, Аури прошла через сад к скотному двору. Там был незнакомый пес, сплошь хрящи да лай. Пес был вдвое тяжелее Аури, ростом чуть ли не ей по грудь. Он выступил из тени, когда Аури была уже у самого двора.
Пес был черный, с толстой шеей, вся морда в шрамах. Одно ухо изорвано и изжевано в какой-то забытой драке. Он подошел вплотную, пригнув массивную башку, подозрительно ворочаясь из стороны в сторону и разглядывая Аури.
Аури улыбнулась и протянула руку. Пес принюхался, лизнул ей пальцы, широко зевнул и улегся спать.
Скотный двор был громадный. Снизу камень, сверху крашеное дерево. Двери были закрыты и заперты на тяжелый железный амбарный замок. Но дверь сеновала высоко вверху была открыта нараспашку, навстречу ночи. Аури взобралась по оплетенным плющом камням проворно, как белка. Вторую половину она преодолела медленнее: доски под пальцами и ступнями были странные на ощупь.
Двор был полон мускуса и сна. И темноты еще — только несколько узеньких полосочек лунного света пробивались наискосок сквозь дощатые стенки. Аури открыла Лисикову коробочку, и его голубовато-зеленый свет заполнил открытое пространство.
Старый мерин ткнулся мордой в шею Аури, когда та проходила мимо его стойла. Она улыбнулась ему и нашла время расчесать ему хвост и гриву. Еще там была беременная коза, которая проблеяла ей приветствие. Аури сыпанула ей зерна в кормушку. Еще там была кошка — они с Аури друг друга проигнорировали.
Аури провела там некоторое время, рассматривая все вокруг. Точильный камень. Ручные жерновки. Маленькая, аккуратно подогнанная маслобойка. Медвежья шкура, растянутая для просушки. Очень необычное, приятное место. Все такое ухоженное, такое любимое. Она не видела ничего бесполезного, потерянного или неправильного.
Ну, почти ничего. Даже самый надежный корабль нет-нет, да и даст течь. Вот одинокая репка выкатилась из ящика и валялась на полу. Аури положила ее в собиральный мешок.
Еще там был большой каменный ледник. Он был набит кусками льда, каждый толщиной больше зольного кирпича, и вдвое длиннее. В леднике она нашла куски мяса и нежное сливочное масло. Еще там был ком нутряного сала в миске, и медовые соты на подносе.
Нутряное сало было в ярости. Настоящая буря осенних яблок, старости и гнева. Больше всего ему хотелось отправиться своей дорогой. Аури засунула его поглубже в мешок.
Ах! Но эти соты! Такие чудесные! Ни капельки не краденые. Крестьянин любил пчел и сделал все как следует. Соты были полны беззвучных колокольчиков и сонного летнего полдня.