– Но он попал в ловушку, и я сама забрала Книгу из его Башни.
Маг почти вздрогнул на этом и перевел взгляд на нее, словно пытаясь цепким взором проникнуть в суть вещей.
– Что именно произошло, что ты видел сам? И где это было.
– Учитель незадолго до того разрешил Алгариенну побывать у его тетушки, которая жила в Старом Авернере и была больна. Он собирался ей помочь снадобьями и лечением, и испросил на то небольшой выходной, но не вернулся вовремя. Тогда учитель, гневаясь, отправил меня на его поиски. Когда я пришел в тот город, то долго искал его, потому что никто не мог вспомнить его, а имени его тетушки я не знал, – неохотно рассказал Эловир, словно преодолевая внутреннее сопротивление и боль. – Но потом мне удалось узнать, что некий эолен был здесь схвачен, и его допрашивают в доме Видящих. С этими сведениями я поспешил в Башню своего учителя, что возле этого города, и отправил ему весть, чтобы он разобрался в этой истории сам, потому что я уж точно не смог бы пойти против всех Видящих этого города. Это задача для ар-Маэрэ, и решение для ар-Маэрэ, а не для ученика, каким я был.
Мист сильно сомневалась, что сейчас, будучи по случаю ар-Маэрэ сам, он имел больше решимости, возможностей и сил. Он и сейчас выглядел немного растерянным, очень домашним, оранжерейным юношей, а вовсе не кем-то, кто мог решиться с ноги открыть дверь дома Видящих и навести там свои порядки.
Мейли, с другой стороны, именно так и выглядел. Впрочем, и сама Мист, наверное, тоже – сейчас, много путешествий и много битв спустя от библиотеки, где застал ее визит Виля.
– И что было дальше?
– Дальше … утром учитель ответил на мой зов и пришел. Он очень бранился, и был … усталым, но велел мне сидеть, не высовываясь, в Башне, и сам пошел выяснять, поймали ли в самом деле Алгариенна или другого эльфа. Я ждал его два дня.
– Два дня, – повторила Мист с сомнением.
– Ему случалось задерживаться и дольше по случайным причинам, – Эловир даже ладони поднял в защитном жесте. – Тем более, что там могла жить какая-то из его местных женщин.
Мейли и его женщины!.. Вечная песня, все знают, с каким припевом. “Песни пел, подарки носил, разговоры разговаривал…”
– А потом? Вот, прошло два дня, и что?
– Я вышел в город, и люди повсюду только одно и обсуждали – что Видящие одолели зловредного гнильцова колдуна и везут его на честный церковный суд в стольный Атенаум. Я говорил с многими людьми, но все твердили одно и то же, и называли приметы того пойманного колдуна, и это точно был мой учитель. Я не мог в это поверить, что какие-то ваэрле могли его одолеть, но выходило, что так.
Эловир прижал руки к груди, опуская голову, словно пережидая острый приступ боли.
– Я пытался их догнать. Как бы там ни было, но я обучался у своего учителя больше двадцати лет, я уже знал магию, и я мог попытаться. Я не мог не попытаться! Я следовал за ними до самого Атенаума, и надеялся догнать их и, может, освободить учителя по дороге, но я опоздал.
– Они двигались слишком быстро?
– Меняя лошадей, упряжки, без сна, без продыха, – подтвердил маг. – И я отставал. Я ни разу не смог даже на горизонте увидеть их, хотя во всех местах, которые я проезжал, люди твердили об ужасном маге-еретике, которого поймали верные слуги их бога. Они говорили, что черный маг прикован к железным прутьям, и не отзывается, когда его понукают копьем или палкой. Он был без сознания – я думаю, только так его и можно было одолеть, каким-то образом лишить сознания.
– Это называется рескат, – поведала Мист без удовольствия. – Он запирает мага в его теле, лишая возможности им управлять и создавать заклинания. И эту гадость создал Алгариенн.
– Он?! – ужаснулся Эловир, отшатываясь от Мист так, словно это она сама была учеником-предателем.
– Он предал Мейли? – сурово уточнил рилантар, впервые вмешиваясь в разговор. – Его ученик?
– Да, но это старые новости. Он давно мертв, и Мейли растерзал его в посмертии, – отмахнулась Мист.
– Это .. так похоже на него, – негромко сказал Треллион. – Стать духом мщения в посмертии – или почти посмертии – и это так ему идет.
– Идет, – согласилась Мист, вспоминая, как он напугал ее в ту самую, фактически первую встречу в Домене Пепла. – Ему все идет. Что было дальше, ар-Маэрэ?
– Дальше, – Эловир нахмурился. – Я пришел в Атенаум, но люди бежали из него, твердя, что проклятый колдун, когда его казнили, проклял город и всех жителей, и показывали мне язвы на своих телах, оставленные злым заклинанием. И говорили, что чем ближе к месту казни, к главной площади, были люди, тем хуже с ними беда. Тогда я понял, что учитель мой, погибая, успел проклясть своих мучителей, но все еще надеялся, и продолжал идти вперед. И чем ближе я подходил к Атенауму, тем больше я слабел. Язв не появлялось – вероятно, учитель проклял только людей, но то, чем его сдерживали, чем не давали ему творить волшебство, оно тоже лежало там тяжелым проклятьем – вероятно, взорванное и рассеянное последним волшебством учителя.
– Рескат так не работает, – пробормотала Мист. – Что-то тут не так. И что было дальше?
– Я встретился с отрядом этих Видящих, но не мог ответить им волшебством из-за окутавшего город молчания магии. Мне пришлось бежать.
– После этого Эловир с трудом, но вернулся в эль-Саэдирн, – рассказал Треллион. – И мы некоторое время наблюдали за ситуацией издалека. Полная тишина окутала сам Атенаум, но область без магии расширялась, и, хотя здесь мы чувствовали себя в безопасности, этого нельзя было сказать о наших собратьях по всему Эквеллору, которые начали подвергаться гонениям после казни Мейли. И тогда мы приняли решение кинуть клич о том, что эль-Саэдирн готов принять всех эолен из других королевств.
– Позвольте предположить – вначале все шло неплохо, но постепенно их стало все больше и больше, и вы поняли, что долина не сможет прокормить всех.
– Так и было, – спокойно признал Треллион. – Но мы не могли с самого начала оставить своих соплеменников без помощи, без защиты в мире, который счел их угрозой.
Мист покачала головой, складывая внутри себя кусочки истории Мейли, которые теперь вставали на свои места, и сравнивая их, по привычке, с легендами о Святом Амайриле. Все имело смысл – все, что рассказывали о Святом Амайриле, в самом деле, имело смысл – только вот не было никакого Святого Амайрила, а был великий эльфийский маг, чья казнь, чья почти-смерть стали катализатором ужасной катастрофы. Все подходило: казнь Святого в огне, его проклятье на головы “гнильцов”, все вставало на места практически полностью, вывернутое, переиначенное, но так или иначе правдивое. И что еще было правдой? Рождение от короля? Кем был святой Фофей, не самим ли Алгариенном? А святая Дорра?..
Сведения и знания складывались в единую картину, в которой – пока еще – не хватало нескольких звеньев, нескольких фактов, которые помогли бы довершить ее, и понять все до конца. Но и сейчас она знала достаточно, чтобы продолжить поиски не вслепую.
– Спасибо за рассказ, – сказала Мист, хотя у нее буквально зудело начать читать нежеланную и ненужную лекцию о взаимном превращении элементов легенд об ар-Маэрэ и о святом Амайриле. – Вы существенно облегчили мне дальнейшие поиски. Если вы знаете, как звали женщин, к которым Мейли ходил в гости незадолго до всей этой истории, то я буду весьма благодарна.
– Дорра, – не моргнув глазом, сказал Треллион, и Мист едва за сердце не схватилась от неожиданности. – Семайра, Крелиана, Сантана, Уртика.
– Погодите, – всполошилась Мист. – Я запишу. Я так не запомню.
– Ваш народ слаб на память, – милостиво разрешил ей забывчивость Треллион. – А мы не забываем, даже если и хотели бы.
– Отец, а откуда ты знаешь все эти имена? – нахмурилась Тилайна, благоразумно помалкивавшая большую часть времени.
– Мейли всегда был мне не только соратником, но и другом. Даже если я не всегда одобрял его образ жизни, я всегда уделял время беседам с ним, – сдержанно и аккуратно ответил рилантар.