– Наверх нам тоже, – сказал ловчий, весь подбираясь и собираясь с силами. Его спутники с угрюмой решимостью следовали за ним, тоже налившиеся до края глаз серым миром, но со всей очевидностью развивающиеся на каждом шагу. Они были смертниками, Ллоединн уже поцеловала их и звала к себе, и Мист почти чувствовала ее печать.
Наверху лестничного пролета они расстались. Ловчий и его команда молча и целеустремленно двинулись дальше вверх, а Мист и ее присные свернули налево, и потом снова налево, словно это было каким-то важным знаком.
Тут все выглядело куда приличней, и коридоры были освещены, и на посту нашелся самый настоящий тюремщик – правда, ненадолго, потому что Воин засек его первым, и прямо из-за угла размазанной тенью метнулся вперед. К тому моменту, как на место событий прибыли Мист и Тилайна, стражник был уже без сознания на полу, а Воин старательно увязывал его в кокон из веревок, что означало – задача “не убивать” все еще им чтится и ценится.
– Молодец, – скупо похвалила его Мист, собирая с пола связку ключей от камер. Их было много – но занято было от силы три, и в одной из них нашелся проклятый Трогмортен. Впрочем, когда Мист открыла дверь и увидела его состояние, у нее несколько угас запал.
Камера выглядела почти как комната – просторная, приемлемо освещенная, ковры на стенах и полу для защиты от холода и сырости, настоящая кровать, полки с книгами, отгороженный угол для умывания и прочих дел. А вот сам пленник выглядел не очень. Почти как Мейли после всего, что с ним сделали, только еще и правая рука заканчивалась обрубком. Аккуратно забинтованным сейчас – но Мист уже знала, что привилегии лечения и относительного комфорта были получены им относительно недавно. Куплены ценой информации о Подречье.
– Очень добрый день, Трог Гр Мортен, – сказала Мист, когда тот повернулся на звук отпираемой двери. Голова у него мелко тряслась, словно в нервном тике, и оставшаяся рука тоже. – Вот мы и встретились.
– Мист...ле Илант, – сказал он не очень внятно. – Ты … как жива?
– Хорошо жива, – спокойно ответила Мист. – А тебе не стоило пытаться спасти свою шкуру ценой сведений обо мне и Торрене. Разве так поступают с “родней” ? Хотя, о чем это я? Ты и Подречье сдал, не побоялся. Они же и до Вечнотемна так дойдут, разве тебе не понятно?
– Далеко. Далеко Вечнотемн, – выплюнул он, пытаясь забиться в угол подальше, хотя Мист не сделала ни шагу.
– Зато я близко, – сказала она. – Видишь меня? Из-за твоего длинного языка мне пришлось уйти из Университета, хотя я не представляю себе жизни без него. И, может быть, всем городам Подземелья придется воевать с людьми. И что это тебе дало? Ты спасся, тебя пощадили? Сидишь тут, как крыса в клетке.
– Хочешь убить… убей, – выдавил он. – Не куражь….ся.
– А ты боишься, – покачала она головой. – Все еще боишься, да? Что тебе терять? Твоя жалкая жизнь еще стоит того, чтобы над ней трястись?
– Демоны … душу заберут …. в Последний город, на съедение. На… съе….дение, – с трудом сказал он.
– Ах, вот оно что.
Он был жалок, он был измучен.
Его болтовня едва не стоила Мист жизни и разума, и стоила ей Университета, и подвела под допросы семью Торрена, которая была вообще ни при чем, и все Подземелья оказались под угрозой.
И порыв добраться до его глотки и перегрызть был тем, что во многом помогло Мист вырваться и спастись. Но сейчас …
Сейчас он был всего лишь сломанным, несчастным, глубоко испуганным человеком, и Мист не могла найти в себе моральных сил, чтобы убить его. Это было слишком просто, что ли, и как-то мерзко.
– За что отрубили руку? Разве это не за воровство из церкви так карают?
– Мертвых .. палом..паломников обирал, – он инстинктивно прижал к груди замотанный обрубок. – За это… за это тоже так.
Она его почти не узнавала. Он был нагловатым, дерзким, ищущим выгоду для себя на каждом повороте. По-своему храбрым, как все, наверное, подземцы. А сейчас не осталось ничего, только пустая оболочка с остатками прежней внешности.
У Мейли при всем его безумии, все еще был внутренний стержень, который его держал. А вот от Трога осталась лишь шелуха.
Мист еще несколько долгих мгновений постояла в дверях, глядя на него со смесью отвращения, ненависти и сожаления, переживая про себя все, что могло бы пойти иначе. А потом повернулась и ушла, заперев за собой дверь. Ключи она оставила в замочной скважине, даже не потрудившись забрать, и повела свой небольшой отряд прочь, к тем коридорам и переходам, которые должны были привести их в реликварий.
– Мы и так достаточно долго блуждали в темноте, – сказала она с оттенком насмешливого пафоса. – Пора, в самом деле, войти в свет. Только не Деи, а Эйна.
Когда они завернули в первый коридор после лестницы, до ее чутких ушей донесся отголосок короткого, отчаянного предсмертного крика.
И дальше была тишина.
– Тебе не кажется, что это кричал тот человек, с которым ты разговаривала? – тут же вцепилась в руку Мист Тилайна. – Я поняла, что это он тебя предал, но ты его пощадила, да? Звук был точно с той стороны.
Мист покачала головой, хмурясь.
– А теперь за нами снова кто-то идет, – добавила она печально.
– Думаешь, он?..
– Я точно не хочу возвращаться, чтобы проверять. Собственно, я ничего не хочу знать об этом. Никогда, – резковато ответила Мист, продолжая путь. Ее всерьез тревожил преследователь, который никак не мог оставить их в покое, но так же, как в Подземелье, он не торопился попадаться на расставленные на него ловушки. Зато Мист, увлеченная попытками его подловить, стала меньше концентрироваться на том, что было впереди, и это их изрядно подвело уже очень скоро.
Собственно, она слышала переполох где-то наверху – там со всей очевидностью кто-то бегал, кого-то ловил и кричал, и вибрации звуков передавались по стенам и потолку. И, вероятно, кто-то еще услышал, или как-то был подан сигнал о помощи, потому что Мист прозевала, или почти прозевала целый отряд впереди. И было поздно отступать, и некуда: они втроем только вошли в зал, вероятно, предназначенный для тренировок, собираясь проскочить вдоль его дальней стены дальше, когда со входа по диагонали туда же бодрым маршем влетел десяток храмовых стражников, направлявшихся ровно туда, откуда Мист и ее спутники явились.
Немая сцена продолжалась недолго – ровно столько, сколько Воин, словно бы нарушая законы природы, размазанной линией летел к противникам. Он нацелился в ближайших, связывая их боем и мешая продвинуться дальше, но зал был широким, и “бутылочное горлышко” создать не удалось. Воина окружили четверо, осыпая его ударами и пытаясь пробиться сквозь его оборону, но тот крутился в кольце мечей ужом, огрызаясь быстрыми и точными атаками. Прежде, чем остальные успели обойти сражающихся собратьев по флангам, одного уже пришлось заменять – Воин проткнул ему руку насквозь, и оружие он больше держать не мог. Однако, остальные, еще не занятые боем, продвигались к Мист и Тилайне приняв их за более доступную добычу.
– Взять их!
– Отрезать дорогу, не уйдут!
– Сами виноваты, – коротко сказала Мист, вытягивая вперед руки. – Эйиладд Кирин!
Молния вышла кособокой – правая рука, теперь постоянно онемевшая, словно отказывалась пропускать магию, но разряда хватило, чтобы изрядно опалить одного из нападающих.
– Ведьма! С ними ведьма! Ловчего, где ловчий?
– Так убьем!
– Эйиладд Кирин!
– Лови ведьму!
На третьей вспышке сбоку в зал влетел и тут же включился в потасовку новый участник. Мист его не знала – и рассмотреть не успевала в той кутерьме, которую он устроил. Пользуясь тем, что стражники пытались отбежать от молний Мист, он набрасывался на них сбоку, сзади, перемещаясь с легкостью бойкой ящерицы на солнце и тут же отскакивая, не позволяя себя задеть. Он метался среди стражников, безукоризненно избегая атак и выискивая щели в их доспехах, успев отоварить даже пару из тех, кто наседал на Воина.